Принцесса
Шрифт:
— Что?
— Иди сюда.
Я встаю и подхожу к кровати.
— Зачем? Тебе просто позарез нужно было немного покомандовать?
Он усмехается и протягивает левую руку.
— Нет. Иди и ляг со мной. Ты там слишком далеко.
— Но твоя больная нога…
— Моя больная нога полностью находится на совершенно противоположной стороне моего тела. Ты можешь лечь здесь и совсем не потревожишь рану.
Я немного нервничаю, ибо правда не хочу причинять ему боль, но мне также отчаянно
— Просто на случай, если идея командовать мной вызвала у тебя определенные чувства, — говорю я, прижимаясь к нему и вдыхая его знакомый теплый запах, — я сейчас не в настроении для секса.
Его тело сотрясается от беззвучного смеха.
— Я тоже, — Грант замолкает. Когда он снова заговаривает, его тон серьезнеет. — Я знаю, что между нами все не в порядке. Мы поссорились, и ты была так зла на меня, и нужно со многим разобраться. Но можем ли мы на некоторое время поставить все это на паузу? Мне нужно обнять тебя прямо сейчас.
Мое сердце трепещет от волнения при этих словах. Я прижимаюсь к нему.
— Да. Пока что все поставлено на паузу.
— Ты пахнешь чистотой, — бормочет он, уткнувшись носом в мои волосы.
— Я приняла душ.
— Ты запачкаешься от меня и будешь вонять.
— Меня это не волнует.
Не волнует. Ни в коем случае. Я трусь о каждую его частичку, к которой прикасаюсь, мне нужно почувствовать его тепло, его силу, его жизнь.
Несколько минут мы лежим рядом в тишине. Я глажу его плоский живот, а Грант гладит мои распущенные волосы.
Затем он тихо говорит:
— Я не могу поверить, что ты вот так сразу выбежала под обстрел, — в его голосе нет ни злости, ни неодобрения, ни раздражения. Его голос звучит почти ласково.
— Ну, если ты не хотел, чтобы я это делала, тогда нечего было ловить пулю.
— Тебе следовало оставаться в укрытии.
— Тогда ты бы погиб, а я не собиралась этого допускать. Я спасла тебе жизнь, — мой разум едва может вернуться к перестрелке. Будет проще, если я просто выкину ее из головы.
— Я знаю. Ты дважды спасла мне жизнь, — он запечатлевает поцелуй на моих волосах. Я не могу этого видеть, но чувствую.
— Потому что тебе непременно надо делать все самые опасные вещи. Кто-то же должен прикрывать твою спину.
Я жду, ожидая обычных возражений о том, что мне нужно держаться подальше от опасности, о том, что его работа — защищать меня. Но этого не случается. Вместо этого Грант бормочет таким тихим голосом, что я едва его слышу:
— Спасибо.
Я поднимаю голову, чтобы видеть выражение его лица.
— Никаких лекций?
— Никаких
Я думала, что от этих слов мне станет легче. Я думала, что именно это я хотела услышать. Но по какой-то причине эти слова заставляют мое сердце болеть, а горло сжиматься. Я прячу лицо у него на груди и бормочу:
— У меня получилось не так уж хорошо.
— Нет, ты молодец.
Я колеблюсь, потому что не хочу признаваться в этом после того, как сама настояла на том, чтобы быть частью нападающей группы. Но мне нужно поделиться этим с кем-то, и Грант — именно тот человек для меня.
— Я была… Я была в ужасе. Все это время. Я будто застыла в ужасе. Мне каким-то образом удавалось пошевелиться, но я делала это в каком-то странном оцепенении — как будто на самом деле это делала не я. Я не знаю, как мне удалось хоть что-то сделать. Я промахивалась больше раз, чем попадала. Я… справилась не лучшим образом.
Грант запускает пальцы в мои волосы и гладит кожу моей головы.
— Именно так все чувствуют себя в такой ситуации. И это не имеет никакого отношения к тому, насколько хорошо ты справилась.
Теперь я начинаю дрожать. Я думала, что я в порядке. Спокойна. В приличном эмоциональном состоянии. Но теперь все, что я сдерживала, вырывается наружу.
— Я не хотела… не хотела никого убивать. Я не могу поверить, что я это сделала. Мне пришлось полностью отключиться, чтобы сделать это.
Он издает горловой звук и продолжает гладить мою голову и спину.
— Ты сделала то, что должна была сделать. Я тоже никогда не хотел никого убивать. Я тоже будто впадаю в транс.
— Правда? — я поднимаю голову, так как хочу убедиться, что он говорит мне правду.
Так и есть. Я вижу это по искренности выражения его лица. Грант откровенен со мной. Совершенно уязвим. У него очень мягкие глаза.
— Да. Перестань сомневаться в себе, принцесса. Ты была права, а я ошибался. Ты так хорошо справилась, — его дыхание становится странно прерывистым. — Я горжусь тобой.
По какой-то причине именно это становится последней каплей. Все, что я удерживала внутри, разламывается прямо надвое. Мои плечи трясутся. Я утыкаюсь лицом в его футболку. И я просто рыдаю.
Грант крепче обнимает меня левой рукой и подвигает правую, чтобы тоже обнять меня, полностью заключая в свои объятия. Я долго плачу, и он не пытается остановить меня или вразумить. Время от времени он бормочет «Все в порядке» или «Я с тобой».
Наконец я выплакалась. Меня перестает трясти, и я все еще в его объятиях. Я шмыгаю носом и говорю: