Принцип оборотня (сборник)
Шрифт:
Саттон смотрел на конверт.
Джон Г. Саттон, мой предок, живший шесть тысяч лет назад… Его кровь течет во мне, хотя время и разбавило ее во много раз. Но он существовал, этот человек, жил, дышал, ел, пил, а потом умер. Он видел, как встает солнце над зелеными холмами Висконсина… если, конечно, в Висконсине есть холмы, и вообще – где он, этот Висконсин?
Наверное, он ходил на реку ловить рыбу, а на склоне лет, вероятно, возился в садике у дома…
У него была совсем другая жизнь, думал Саттон, и в ней наверняка были свои прелести. Джон Г. Саттон
И до него, и после него были другие Саттоны. Цепь жизни тянется от одного поколения к другому, и все звенья похожи как две капли воды, и вдруг какое-то из них по странной случайности привлекает внимание. Нераспечатанное письмо именно такая случайность.
В дверь постучали. Саттон сунул письмо во внутренний карман куртки и крикнул:
– Войдите!
Вошел Геркаймер.
– Доброе утро, сэр, – сказал он тихо и опустил глаза.
Саттон с нескрываемым интересом смотрел на него.
– Что вам угодно, Геркаймер? – спросил он.
– Я пришел, сэр, потому что по закону теперь принадлежу вам. Вам отходит третья часть имущества Бентона, в том числе и я.
– Третья часть? Это еще что за новости? Ах да…
Был такой закон. Победивший на дуэли наследует третью часть собственности побежденного. А он-то и забыл.
– Не прогоняйте меня, сэр, – взмолился Геркаймер. – Со мной вам будет легко, честное слово! Я очень способный и трудолюбивый. Готовлю хорошо, шить умею, могу выполнять любые поручения, могу читать и писать.
– А предавать?
– О нет, нет, никогда!
– Это почему же?
– Потому что вы – мой хозяин.
– Ну ладно, оставайся, – без особого энтузиазма сказал Саттон.
Геркаймер воодушевленно продолжал:
– А кроме меня, сэр, есть кое-что еще. Еще вы получаете в полное распоряжение астероид – охотничье поместье Бентона. И звездолет. Маленький, правда, но очень удобный. Потом еще несколько тысяч долларов наличными, и особняк на западном побережье, и акции какой-то компании по освоению новых планет, ну, в общем, много еще чего, всего не перечислишь. Вот я тут все переписал, посмотрите, если интересно.
– Нет-нет, только не сейчас, – отказался Саттон. – Сейчас я занят.
Геркаймер просиял:
– Я с радостью помогу вам, сэр. Все, что в моих силах!
– О нет, Геркаймер. В этом деле ваша помощь мне не понадобится. Я отправляюсь к Адамсу.
– Ну так я портфель ваш понесу!
– Я иду без портфеля.
– Но, сэр!
– Значит, так, Геркаймер: ты останешься здесь. Извини, что я на «ты». Сиди тут, дружок, ничего не трогай и жди. Я скоро вернусь.
– Вот тоска-то… – разочарованно протянул андроид, – а со скуки, сэр, я тут могу и нашалить, – предупредил он Саттона.
– Неужели? Ну ладно, ты прав, нужно тебя чем-нибудь занять. Вот что. Займись охраной портфеля.
– Слушаюсь, сэр, – уныло ответил Геркаймер. Задание его явно не устроило.
– Да. Еще есть поручение. Здесь, в гостинице, живет девушка по имени Ева Армор. Что-нибудь знаешь о ней?
Геркаймер покачал головой:
– Нет. Правда, у меня есть кузина…
– Кузина?
– Честно. Кузина. Ее сделали в той же лаборатории, что и меня. Поэтому она считается моей кузиной.
– Но, извини, пожалуйста, тогда у тебя колоссальное количество кузин!
– Так оно и есть, сэр. Несколько тысяч. И мы все дружим. Это что-то вроде семейных отношений, – произнес он торжественно.
– И что ты думаешь, твоя кузина может что-то знать?
Геркаймер кивнул:
– Она работает в этой гостинице. Я постараюсь у нее что-нибудь выудить. – Тут его взгляд упал на стопку смятых листков на столе. – А, значит, они все-таки добрались до вас?
– Кто «они»?
– Ну, эти, из Лиги Борьбы за права андроидов. Они не пропускают ни одного мало-мальски известного человека. И всем подсовывают свою петицию.
– Да, они меня просили подписать…
– Неужели вы подписали, сэр?
– Нет, – отрезал Саттон. Он внимательно разглядывал Геркаймера. – Ты ведь андроид, – сказал он прямо, – и по идее, должен быть с ними заодно.
– Сэр, – с неожиданным энтузиазмом ответил Геркаймер. – Говорят-то они правильные вещи, но делают все не так. Они призывают людей проявить к нам милосердие, пожалеть нас. А нам не нужны ни милосердие, ни жалость.
– А что вам нужно?
– Нам нужно, чтобы с нами обращались как с равными. Но чтобы равенство было таким, каким мы его понимаем, и чтобы это было не по указу ни по какому и чтобы люди не думали, что они нас облагодетельствовали!
– Понятно, – сказал Саттон, тронутый его искренностью. – Я, видимо, так все и понял, только не мог выразить словами…
– Дело обстоит вот как, сэр, – заторопился Геркаймер. – Люди создали нас. Спасибо им за это. Но они выращивают нас, как фермер выращивает скотину. Они создали нас для определенных целей и так и пользуются нами. Они могут быть даже очень добры к нам, но в этой доброте почти всегда есть что-то от жалости. А нам не положено иметь своего мнения. Мы не имеем права ни на что. Мы…
Он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, но блеск в его глазах внезапно померк, черты лица снова стали печально-безучастными.
– Простите, сэр. Зря я вам надоедаю.
– В этом деле я твой товарищ, Геркаймер, – просто и спокойно сказал Саттон. – Помни об этом. Я твой друг и доказал это тем, что не подписал эту дурацкую петицию.
Геркаймер смотрел в пол, а Саттон – на него. Он дерзок и хитер, думал Саттон. И мы сами их такими сделали. Это печать рабства, которую они получают вместе со штампом на лбу.