Принцип револьвера. Часть 3
Шрифт:
Артур утвердительно кивает:
– Считается, что в этом случае ты увеличиваешь количество достопримечательностей и способствуешь притоку туристов. В общем, твои предметы роскоши работают на благо всего народа, - Арт брезгливо поморщился, как будто от упоминании "народа" его затошнило.
– Это вполне логично, - соглашаюсь я.
Действительно была в этом странная логика, местная, извращенная, вывернутая наизнанку, но была.
– Верно. Но для того, чтобы это удовольствие, то есть налоговые льготы получить, твоя картина должна получить статус национального достояния,
– И контролируешь эту комиссию ты?
– догадалась я.
Арт неожиданно улыбнулся:
– Да нет... Ты. Хотя до недавнего времени это был профессор Роддрик. Но после его скоропостижной кончины...
"Еще одна смерть", - известие о смерти профессора не взволновало меня, для меня он был давно мертв, он умер у меня на руках.
– ...ну и ЛеМюлье само собой, - закончил Арт.
– А причем тут ЛеМюлье?
– спохватываюсь я.
– Угадай с трех раз, - Артур то ли ухмыляется, то ли тупит.
Мне хочется рыкнуть на него, но я сдерживаюсь и отхлебываю кофе. Если он сам затеял этот разговор, значит, все объяснит.
– Вспомни, в чем главная особенность картин ЛеМюлье?
– задает Артур наводящий вопрос.
– Эффект, что ли?
– до меня начинает доходить, - Погоди, ты о том, что картину нельзя подделать? Но...
Арт снова улыбается:
– Но сама понимаешь - нет ни одной фотографии или точной репродукции. Никто не знает, как именно выглядит картина. Только описание, да...
– Эффект невозможно повторить, это загадка, тайна, это то, что сводит с ума физиков!
– перебиваю я Артура.
Он кивает головой и предлагает:
– А подумай, какой простор это открывает для махинаций как на открытом, так и на черном рынке. Сколько картин из закрытых собраний можно выдать за шедевры. Ну знаешь, периодически всплывающие эти "ранее неизвестные картины и рисунки ЛеМюлье"...
Я киваю головой:
– Ну да, ЛеМюлье рисовал легко и раскидывал свои рисунки направо и налево. Только вот, чтобы определить авторство ЛеМюлье, не нужны эксперты, хватит обычного фотографа... Эффект нельзя подделать.
– Вооот, - довольно тянет Арт, - именно, но если до сих пор ЛеМюлье - это была гарантия от подделок и практически стопроцентное попадание в список национального достояния, то недавно профессор поставил происхождение одной из картин под сомнение.
– В смысле?
– вот теперь я удивилась по-настоящему, - Неужели кто-то умудрился повторить эффект ЛеМюлье?!
– Не знаю, Каролина, - пожимает плечами Артур, - это была картина, которую вы "украли". Если кто-то знал об этом больше, то... Это ты.
– Но это же известная картина, это "Рыбачка", - пожимаю я плечами.
– Верно, - улыбается Артур, - мы тоже были удивлены, когда еще одну "Рыбачку" выставили на аукцион фирмы "Керсти".
Молча смотрю на него, ожидая продолжения. Он понимает мой взгляд по-своему. Кивает:
– Да, ты мне все объяснила. ЛеМюлье не дублировал свои картины, а тут идентичность даже в мелочах... И эффект на месте.
Странно это все. Снова ощущение мысли, которую я пытаюсь ухватить,
– Ребята подъезжают. Пора.
***
Я сижу на скамейке в самом начале Бульвара Каштанов, там, где заканчивается длинная набережная Ройтер-гертен и начинается собственно сам бульвар. До встречи с Каролиной, если Тигерин ее отпустит, конечно, остается еще пара часов. Совсем немного - ведь надо еще осмотреться и прикинуть, что можно сделать. Как назло в голове пусто. Небрежно разглядываю гуляющих людей - это хорошо, что их, как обычно, много. Обычно - это там, в других реальностях. Как будет здесь, я не знаю. После той, первой вечерней прогулки по ночной столице с Каролинкой, можно было ожидать безлюдных улиц даже днем. Не верилось, конечно, но такой вариант я тоже не отметал. Однако, Каштановый был люден, по Ройтер-гертен тек непрерывный ручеек людей. Через два часа, в обеденный перерыв, он станет потоком. Разглядываю витрины, весело искрящиеся в бликах яркого солнца.
Идея оформляется окончательно. Ощущая подмышкой непривычную тяжесть "Ауринко", поднимаюсь со скамейки. Особого выбора все равно нет, это значит придется идти ва-банк. Витрины магазинчиков Ройтер-гертен должны шумно разлететься, если дать по ним правильную очередь. Толпа испуганных людей - это неплохое прикрытие от тех, кто будет следить за Каролинкой. Конечно, при условии, что я нужен им живым. Короче шансы есть.
Иду по улице, прикидывая варианты. По любому выходит, что без авто не обойтись, а значит... Значит и без Санни не обойтись. Правда остается вопрос - сможет ли она быть достаточно уверенной в себе, чтобы удержать таксиста от желания смыться подальше от непонятной заварухи? Пытаюсь представить себе Санни с "Доберманом" в руках - зрелище выходит не очень убедительное. Но иного варианта пока нет, поэтому о запасном плане буду думать в процессе выполнения основного.
Пешеходная зона оканчивается стоянкой такси. Это кстати, направляюсь к бело-синим авто. На душе скребется одинокий черный кот - Санни и Каролина... И я между ними, похотливый кобель. Правда, злости на себя нет. Кто-то незнакомый и холодный напоминает, что через каких-нибудь пару часов я могу вообще исчезнуть из мира навечно, а значит те минуты с Санни...
"Она ведь тоже хотела этого", - это не самоуспокоение, просто констатация факта.
– "Рояль-мотель", - сообщаю адрес темнокожему таксисту.
– Триста крон, - не сразу понимаю, что с меня требуют деньги вперед.
Не спорю, отсчитываю требуемую сумму. Непривычная расцветка банкнот вызывает легкое раздражение. Начинает болеть голова. Чтобы успокоить тошнотворное биение пульса в висках, закрываю глаза и погружаюсь в глухую тишину собственных мыслей. Думать нет ни сил, ни желания. Да и поздно уже думать - нет времени, нужно действовать.
Тишина в номере ощущается оглушительным продолжением моего раздражения. Звенящая такая тишина. Пустая. Никого нет дома, называется. Что за гадство?! Санни, Санни, ну ведь просил же тебя никуда не уходить, ждать меня!