Природная магия. Части I-IV

Моура Энн

Во времена моего детства наша семья отмечала циклические праздники по-своему, хотя и не выходила за общепринятые рамки. Однако к тому времени, когда мне исполнилось пятнадцать, я задумалась над смыслом христианской доктрины лично для себя и над тем, как мое семейство относится к христианским праздникам, и поняла, что языческий фундамент моего мировоззрения уже был заложен – незаметно, но надежно. Мои поиски глубинной связи с ведьмовством получили искреннее одобрение матери, которая дополнила мои выводы и предложила свою точку зрения на то, чем я занималась. Она делала упор на спиритизм и ченнелинг, но при этом продолжала считать себя католичкой.

После того как я вступила на свой путь ученичества, мать часто говорила мне, что завидует моей твердости и отсутствию

потребности приспосабливаться. Сегодня мне доставляет большое удовольствие тот факт, что мои дети воспитываются вне религиозной системы ограничений, которой не придерживаюсь я сама, но которая существует в обществе. Моя мать продолжала ходить к мессе до самой смерти, однако на ее прикроватном столике в спальне лежала не Библия, а книга по спиритизму, написанная известным бразильским спиритом. Ни она, ни моя бабушка не были слишком искушены ни в Библии, ни в католических таинствах – это была абсолютно чуждая для них область, – зато они часами могли говорить о спиритизме, реинкарнации, силах и обращении к Иным за помощью.

Забавно, что мать обращалась ко мне, когда ей требовалась какая-то информация о Библии, даже когда я была ребенком, потому что в течение многих лет я имела дело с самыми разными религиозными системами. Я помню ее изумленную улыбку, когда я цитировала ей лютеранский катехизис или рассказывала библейские истории, которые прочитала. Она относилась крайне терпимо даже к религиозному пылу моих друзей-баптистов и никогда не выражала вслух свое несогласие. Мать всегда вежливо и доброжелательно смотрела на религиозные или политические взгляды других людей, поэтому любой воцерковленный гость покидал ее с чувством, что ему удалось обратить еще одну душу в свою веру. Но она никогда не опускалась до фундаментализма или фанатизма и оставалась далекой от церквей и догм на протяжении всей своей жизни.

Сейчас, совершив собственное духовное путешествие, я праздную все восемь саббатов во имя той радости, которую получаю от этого, и чувства близости к Госпоже и Господину. Эти ритуалы дают ощущение комфорта, и за многие годы я собрала множество предметов, которые использовала во время своих церемоний. Хотя у меня есть особый магический ящик для таких принадлежностей, некоторые ритуальные орудия лежат в моем доме на видном месте. Мое жизненное пространство – это часть магического круга, и эти предметы создают в доме и моей семье атмосферу тепла и дружелюбия.

Лично для меня главным шагом, позволившим вырваться из пут официальной религии, стало изучение истории. Это было очень важно, потому что я хотела выявить связи, существовавшие между христианским окружением, в котором жила моя семья, и языческими практиками, которыми я занималась, иногда вместе с матерью, но всегда скрытно. Когда я научилась видеть образы в картах, предсказывать будущее и творить заклинания, то стала очень осторожно подходить к подбору людей, которым можно было сообщать о моих занятиях. Но несмотря на это, нередко случалось, что сокурсники и друзья воспринимали мои взгляды и занятия, поощряемые матерью, как не вполне приемлемые. Со временем связь с людьми, родственными по духу, стала для меня важнее, чем балансирование на грани ереси и осуждения. Одним из преимуществ зрелого возраста является то, что вы становитесь гораздо свободнее в выборе настоящих друзей.

Как только историк узнает правду об истоках современных верований и мифов, он уже не может оставаться «верующим» в любом смысле этого слова. Многие известные люди, начиная с Арнольда Тойнби и заканчивая Джозефом Кэмпбеллом, отправившиеся в путь за знаниями и пониманием, с изумлением взирали на полученные результаты. Стоило ли удивляться, когда то же самое произошло со мной. У некоторых реакция проявлялась в корректном опровержении иудейско-христианских верований или в отходе от «веры», мотивированном тем, что она устарела и лишь укрепляет невежество. В моем случае, возможно,

из-за того, что религиозные учения проповедуют отношение к женщинам как к второсортным существам, реакцией стал гнев. Я впала в ярость, узнав о том, что людям лгали две тысячи лет, и эта ярость усугублялась тем, что окружающие считали меня ненормальной из-за того, что я обладала знаниями Зеленого уровня. Меня бесило то, что вымышленные персонажи Библии не только были взяты из существовавших до иудаизма источников, но и продолжали появляться в исторических книгах как реальные люди, участвовавшие в реальных событиях. Но гнев – нездоровое чувство, а ярость вызывает головную боль, поэтому я начала писать в надежде достучаться хотя бы до некоторых людей.

Я работаю учителем, а рассказывать об истории подросткам, не знакомым ни с чем, кроме церковных догматов, признанных в их семьях, – дело очень деликатное. Я пытаюсь преподавать в уравновешенной и непредвзятой манере, излагая ученикам все точки зрения так, чтобы они могли подумать и сформировать собственные ценности. И все же невозможно излагать историю без ссылок на религию и конфликты, возникавшие из-за религиозных противоречий. Бывает так, что единственная точка зрения, которую приемлет подросток, строго соответствует религии, но порой ученики задумываются и задают вопросы. Иногда самый обычный исторический сюжет может вызвать у ребенка внезапный интерес.

Некоторые учащиеся, поначалу молчаливые и замкнутые – изгои в своих классах, – позднее начинали делать успехи и признавались мне, что их считали «не такими, как все», из-за того, что они ставили под сомнение существующие религиозные взгляды, и что для них было настоящим счастьем встретить учителя, который подтверждал то, что они сами открыли для себя. Другим ученикам посчастливилось жить в более гармоничных условиях: они рассказывали, что родители воспитывали в них независимость мышления, и радовались встрече с учителем, который не навязывал им общепринятых религиозных взглядов. У меня сложилось впечатление, что нынешние подростки гораздо больше интересуются истинностью и достоверностью религиозных принципов, а взрослые иногда ошибочно принимают это за неповиновение и отсутствие морали. Вовсе нет, они задают вопросы, на которые не отваживались их родители, они ищут собственный смысл жизни.

Языческие корни

Поиски корней официальных и языческих религий привели меня к долине Инда и дравидам, а также позволили установить связь между этим народом с кельтами, моими предками по материнской линии. Таким образом я ввела в свой персональный смешанный пантеон богов, которые по водным путям попали из Индии в Средиземноморье, затем на Атлантическое побережье Иберии и Британские острова или же распространились на запад через Восточную Европу. У моего отца английские и отчасти немецкие корни, но они никогда не играли большой роли в моей жизни. Меня всегда влекло к Шиве и Уме Парвати, Гекате и Рее, Гадесу и Херне, Керридуэн и Кернунну.

Когда я думаю о Боге, Господине, я вижу Шиву в одном из его многочисленных обличий: танцующего космический танец, учителя, существо, исполненное отцовской любви. Когда я думаю о Богине, Госпоже, я вижу Гекату – не старуху, а энергию зрелости, воплощенную в красивой богине мудрости, магии и луны, исполненной материнской любви, – богиню ведьм. Говорят, что она происходит из Фракии, как и Дионис, которого некоторые историки (например, Даниэлу) также связывают с Шивой. Следы этой богини также ведут к народам, жившим на берегах Инда и перебравшимся во Фракию несколько тысяч лет назад. Поскольку Ума Парвати – богиня Мать-земля, я рассматриваю ее как двойника образа Шивы. Мне нравится и образ Реи, богини змей, поскольку змея – это символ мудрости и возрождения. Однако мифология не оказывает серьезного влияния на мои практические занятия. Мифологический аспект языческой традиции я переживаю в повседневной жизни и смене времен года.