Прирожденный профайлер

Jennifer Lynn Barnes

THE NATURALS

Copyright © Jennifer Lynn Barnes, 2013

This edition published by arrangement with Curtis Brown Ltd. and Synopsis Literary Agency

Я вспомнила, что агент Бриггс рассказывал мне о даре Майкла.

– Ты считываешь эмоции, – сказала я.

– Выражения лиц, позу, жесты, поведение, – пояснил он. – Ты прикусываешь губу изнутри, когда нервничаешь. И у тебя появляется морщинка в уголке правого глаза, когда ты пытаешься не пялиться.

Он

– Хочешь, чтобы нас остановили? – взвизгнула я.

Он пожал плечами.

– Ты же профайлер, – ответил он, – ты мне и скажи.

Твой выбор сделан, и он верный. Не исключено, что именно она в состоянии тебя остановить и не будет такой, как другие. Может, ее окажется достаточно.

Единственное, что известно точно, – она особенная.

Сначала кажется, что дело в ее глазах, но не в их цвете – холодном, прозрачно-синем, не в ресницах или очертаниях или в том, что ей не нужно подводить глаза, чтобы они стали похожи на кошачьи.

Нет, причина в том, что таится за этим льдистым синим, – это оно сводит с ума толпы: уверенность, знание, проблеск иного мира, который она использует, чтобы убедить всех в том, что она обладает истинным знанием.

Может, она и правда что-то видит и знает и действительно является тем, что она о себе говорит, и даже чем-то большим. Но ты наблюдаешь за ней, следишь за ее дыханием и улыбаешься, потому что в глубине души знаешь, что тебя она не остановит.

И на самом деле ты не хочешь, чтобы она тебя остановила.

Она хрупкая. Идеальная. Отмеченная судьбой.

Есть кое-что, неподвластное предсказаниям так называемых экстрасенсов: ты.

Смена была плохая, а чаевые еще хуже, и коллеги оставляли желать лучшего, но c’est la vie, que sera sera [1] , вставьте клише на иностранном языке по вкусу. Я устроилась сюда на лето, работа помогала мне отвязаться от бабушки и избавляла всех тетушек, дядюшек и прочих двоюродных родственников от ощущения, что они непременно должны предложить мне временную работу в своем ресторане/мясном магазине/юридической конторе/бутике. Учитывая, что со стороны отца наша семья очень большая, многочисленная (и очень итальянская), возможности ее бесконечны, но они были вариациями на одну и ту же тему.

Папа жил в другом полушарии. Мама пропала без вести, предположительно погибла. Обо мне заботились все и одновременно никто. Я подросток, проблемный по определению.

– Заказ готов!

С отработанной легкостью я взяла поднос с оладьями (с порцией бекона) левой рукой и двойной буррито (халапеньо отдельно) правой. Если осенью с экзаменами не сложится, меня ждет будущее в отстойной индустрии быстрого питания.

– Оладьи с беконом. Завтрак с буррито, халапеньо отдельно. – Я поставила подносы на стол. – Джентльмены, желаете что-то еще?

Еще до того как кто-то из них открыл рот, я уже точно знала, что они собираются сказать. Тот, что слева, попросит добавки сливочного масла. А тот, что справа? Ему понадобится еще один стакан воды, прежде чем он сможет хотя бы подумать о халапеньо. Десять к одному, что этот перец ему даже не нравится.

Типы, которым он действительно нравится, не просят положить его отдельно. Мистер Завтрак-с-Буррито просто не хотел, чтобы его посчитали слабаком, только вместо слова «слабак» он произнес бы кое-что другое.

«Эй-эй, Кэсси, – строго сказала я себе, – давай держаться в рамках приличий».

Я стараюсь избегать крепких выражений, но есть у меня дурная привычка – подхватывать чужие повадки. Поместите меня в комнату с англичанами, и я выйду из нее с британским акцентом. Это происходит ненамеренно – просто я уже много лет забираюсь в чужие головы. Издержки профессии – не моей, маминой.

– Можно еще несколько порций масла? – спросил тот, что сидел слева.

Я кивнула и немного подождала.

– Еще воды, – прокряхтел тот, что справа. Он выпятил грудь и жадно уставился на мой бюст.

Я заставила себя улыбнуться.

– Сейчас принесу воду, – я с большим трудом сдержалась и не добавила «извращенец» в конце.

Я по-прежнему не оставляла надежду, что мужчина уже к тридцати, который делает вид, что любит острое, и так пялится на грудь официантки-подростка, словно готовится к олимпиаде по глазению, окажется щедр на чаевые.

«И все-таки, – подумала я, направляясь за добавкой воды, – вероятно, он из тех, кто зажимает чаевые юным официанткам просто потому, что может».

Погрузившись в размышления, я снова и снова прокручивала в голове детали: то, как мистер Завтрак-с-Буррито одет, его вероятный род занятий, тот факт, что его друг, который заказал оладьи, носил куда более дорогие часы.

Он постарается перехватить чек, а потом оставит минимум чаевых. Уверена, что так и будет.

Другие дети готовились к школе, разучивая алфавит. Я выросла, изучая другую азбуку: поведение, личность, окружение – мама сокращенно называла это ПЛО, ее рабочий инструмент. Невозможно просто выключить этот способ восприятия, особенно став достаточно взрослой, чтобы понять: когда мама говорила тебе, что она экстрасенс, она врала, а то, что она брала с людей деньги, – мошенничество.