Пришельцы из Гондваны
Шрифт:
— Что за земля? — прошептал Герай, ушедший в созерцание неведомых стран.
— Солнечный остров, — ответил Октем. — На нем живут большие обезьяны, ростом с тебя, друг! Они имеют длинный пушистый хвост, а ходят на двух ногах. Зовут их лемурами.
— И ты был на острове!?
Вместо ответа ваятель вдруг как бы очутился на зеленой поляне, среди редкого кустарника. Вдали чернел высокий лес. Огненные жуки летали в сумраке ночи, звонко стрекотали цикады, заглушая резкие крики лемуров… Видение исчезло, Герай открыл глаза. Октем по-прежнему был рядом — грустный, озабоченный.
— Ты счастливец, — вздохнул Герай. — Как хочется побывать там, где был ты.
Октем молчал, думая о своем. "Меня простят в Центре палеокультур. Да,
Снова в мозгу ваятеля встали "видеокадры" воспоминаний Октема… Царь Ура повелел превратить неоглядные топи нижнего течения Евфрата в плодородные нивы. Близился месяц ава — пора, когда все живое прячется в тень. Воздух накалился, зной валил с ног. А на царской барке, куда под видом гребца проник Октем. плотная ткань навесов защищала от губительного солнца. Опахала и ручные водометы создавали на палубе приятную прохладу. Но вот справа и слева потянулись топи, кишевшие гнусом. Там по пояс в воде и грязи трудились тысячи людей. Они яростно рыхлили землю мотыгами, углубляли каналы, по которым лениво стекала желтая гнилая вода.
— Такова Этеменигура без прикрас… — с горечью заметил Октем.
С барки долетали звуки арф и пение: "О, власть любви, о, волшебство…" Герай со злобой слушал песнь и думал: "Нет, не до любви тем несчастным, кому нечем прикрыть голову от нестерпимого солнца. Не до любви рабам, чья кожа покрыта рубцами от ударов бича! Зло, ты еще торжествуешь, ты цветешь ядовитым цветом!.."
Еще раз настало забытье. "Спи до утра, — внушал Октем. — Теперь я скажу, откуда ты родом, я бывал там. В устьях реки Аму-Бешеной живет твое племя. Отец твой — Урсэт, охотник, мать — Озерная Лилия. Они любили друг друга, но старый вождь разлучил их — послал отца добывать меха в лесах полуночных, где "белки идут дождем, а соболя скачут черной метелью". Странствуя по лесам, отряд Урсэта вышел к Неведомой реке — Волге. Ясноглазые, русые люди приветили его, дали много вкусной рыбы. Далекие потомки тех рыбаков создадут в будущем с народами пустынь и степей Страну свободы…" и Герай увидел на берегу Аму дом своего племени — огромную каркасную хижину. "Взгляни на мать", — шепнул Октем. Юная гибкая девушка собирала на отмели ракушки. У нее милое лицо, карие глаза. "А вот твой отец". Юноша-богатырь в драной оленьей шкуре сказал вождю:
"Я вернулся, добыл мех. Ты доволен?" Старик прячет блеклый взгляд, цедит: "Ладно. Иди". Октем поясняет: "Пока не было Урсэта, он увел к себе Озерную Лилию. Та не покорилась, ее кинули в темницу. Ночью Урсэт освободил ее и бежал с ней на дальний речной остров. Вскоре родился ты. Но вождь отыскал их! В коротком бою Урсэт убил вождя и двух родичей, остальные скрылись. Озерная Лилия не убереглась: ее пронзила вражеская стрела".
И Герай видит умирающую. Ее губы шепчут: "Ищи меня в стране предков, Урсээт. А сын в корзине, за кустом"…Горит костер, факел огня и дыма закрывает Озерную Лилию.
…На плоту — Урсэт, меж колен — корзина с малышом. "Отец плывет по Узбою", — сказал Октем. Ночами плот у берега, а днем Урсэт плывет, сосредоточенно высекая резцом на халцедоне образ Озерной Лилии. Скорбны черты ее лица — и невыразимо прекрасны. "Здравствуй, оте-ец, — шепчет Герай, — где же найти тебя?"…Но не доплыл Урсэт к Морю Каспов: ночью схватили его люди в овечьих шкурах, он отчаянно дрался и был убит. "О боги зла, за что?.." простонал Герай… Через пустыню идет караван ослов. На одном — та корзина. Караван идет быстро — спешит доставить с Узбоя в Уркат свежую рыбу.
А глубокой ночью, стараясь не разбудить крепко спавшего Герая, Октем встал. С грустью смотрел он на ваятеля: "Прощай, брат и друг! Не сердись на меня. Я ухожу совсем". Он впечатал в мозг Герая телепатему: "Оставляю тебе свою частицу — Зеркало будущего. Храни его крепко! Оно очень нужно людям моей родины. Но чтобы Зеркало пришло к ним, сделай так: замуруй его в какую-то стелу, которую ты создашь. Стелу закопай глубоко у стены родного города. Тогда Зеркало попадет в будущее, откуда приходил я. Прощай! Будь счастлив!" Октем неслышно вскрыл псевдобелковый череп, отсоединил Палеохрон от системы и вложил в руку Гераю. Тот сладко причмокнул во сне. Затем Октем отступил в темноту и ринулся вниз по склону холма: он торопился уйти как можно дальше, пока не включился автомат самораспада. Еще шаг, другой — и Октем упал. Во мраке ночи полыхнула зарница лилового света. К звездам умчался поток излучений. Последним растаял блок распада.
…Все, чему были в Уре свидетелями Октем и Герай, произошло за тысячу девятьсот лет до Навуходоносора и падения Вавилона — наследника цивилизации шумеров.
"Ашхабад. Центр палеокультур. 25 июля 20… г.
В районе новейших археологических раскопок найдена так называемая "стела Герая из Урката". Логическая ЭВМ произвела дешифровку загадочных орнаментальных рисунков на стеле и выдала странный текст на шумерском языке: "Будущие люди Страны черных песков! Я высек это в память о друге, которого потерял. Его зовут Октем, он мудрец из Ашхабада, но я не знаю такого города. Октем сказал: "Он еще будет". Я, Герай из Урката, много пережил. В священном Уре я украшал чудо мира — Этеменигуру, видел погребение царя Благодатной земли. И Зеркало, которое оставил мне бесследно исчезнувший Друг, поведает вам обо всем. Оно спрятано в тайнике под рельефом. Молю вас: отыщите его!
Итак, я исполнил волю друга Октема. Привет вам, люди! Живите в мире".
Время — это кванты света
Земля окуталась дымкой, а он все смотрел в иллюминатор и думал об Унаре. Она осталась там, внизу, на космодроме в Городе. Он расстался с нею, наверное, навсегда… А вчера они вместе бродили по вечернему лесу. Тропинка их вывела на гребень лесистой сопки, откуда виднелись скалистые хребты, облитые розовым светом заходящего солнца. «Неужели завтра ничего, этого не станет? — с тоской думал он. — Ни заката, ни моря, ни гор? И ее не будет».
Унара смотрела на него с понимающей улыбкой. С ее черных волос стекал мягкий, золотистый свет.
Они знали друг друга с детства, вместе росли на Волге, учились в одной школе. Затем пришла юность, — и Кривич понял, что в мире есть вещи, ради которых человек способен отдать самое дорогое. И он исчез, ничего не объясняя. Позже стало известно: он в Космоцентре.
Оба молчали, никто не хотел заговорить первым. Унара смотрела в небо, где зажглась звезда — яркая, крупная, слегка влажная. Алексей тоже взглянул на Венеру, вспомнил, как проходил стажировку в ее бешеной атмосфере.
— Вне Земли нет ничего!..» — с ожесточением сказала Унара. — Нет такой красоты! Где еще найдешь эти горы, тайгу, океан?
Она умолкла, созерцая, как наползает темнота, скрывая сопки, и повторила:
— Это есть и будет только на Земле! А там, — кивок вверх, — все не так, все иное. Даже свет и время.
Алексей ощутил, как слабеет его решимость.
— Поиск внеземных цивилизаций стоит любых красот природы.
Особой уверенности в его тоне не было.
— Кто-нибудь отыскал эти миры? — спросила Унара. — Ведь ищут второе столетие.