Пришельцы с планеты Земля
Шрифт:
– Где звонок на кухню?
– спросил Кубик.
– Страшно хочу есть!
– И нажал на первую попавшую под палец кнопку.
В полутора метрах от них открылся люк, из ответстия хлынул яркий свет, показалась чья-то голова.
– Проснулись?
– услышали они голос Грипы.
– Привет, друзья!
Кубик откашлялся.
– Привет, старина. Мы, значит, летим?
– Да. Через два часа посадка. Нужно приготовиться. Нас может ожидать всякое, но мы на вас очень надеемся.
– Кхм!
– ответил на это Кубик.
– Конечно, я, как бывший комендор и бывший фехтовальщик и как теперешний ваш друг, готов сразиться с любым врагом. Но, Грипа, расскажи мне толком - я еще не совсем проснулся после вашего снолуча - расскажи мне, что у вас происходит и кто предстанет передо мной в виде неприятеля?
Грипа оттолкнулся от края люка и подплыл по воздуху к художнику.
– Я расскажу коротко, - сказал он, располагаясь возле Кубика. как земной йог - скрестив ноги и сложив руки на груди.
– У нас есть соседи- планета Нырех. После посещения Земли и знакомством с вашим языком мы стали называть ее планетой нерях. Сейчас вы поймете, почему. Ее населяют люди, во всем похожие на нас, только больше ростом. Мы с ними никогда не враждовали, всегда жили мирно, по-соседски. Но они отличаются от нас не только ростом, но и еще одним качеством - они жуткие неряхи и запакостили свою планету до такой степени, что им понадобилсь другая - наша. Они засорили и отравили реки, срубили да так и оставили гнить леса, везде у них горы мусора и дым, который уже застлал все небо над Нырехом. Ржавые машины валяются, куда только ни посмотришь, повсюду грязь, хлам, разрушение...
Нырех - шестая по счету планета, которую они должны оставить. И если раньше они занимали незаселенные, то сейчас хотят захватить заселенную. До сих пор у них не было серьезного оружия, но для захвата нашей планеты неряхи понаделали огромных - с тебя - роботов-разрушителей и послали к нам. В руках у них огнеметы, а на ногах - тяжеленные металлические сапоги, которыми роботы сокрушают дома - они ведь все равно малы нырехцам. Огнеметами разрушители сжигают наши низкорослые, нам под стать, леса - и то, и другое им не подходит. После того, как все будет сровнено с землей, неряхи прилетят на Кукурбиту, построят свои города, посадят свои леса и травы, посеют свои хлеба. Насчет наших людей вам уже говорили - они сейчас прячутся в горах, ущельях и пещерах. Нам пока не известно, что собираются сделать с нами неряхи, может быть, тоже сжигать огнеметами...
– Неужели у вас не оказалось никакого оружия против чужеземцев?
– удивился Кубик.
– Мы были уверены в дружбе наших соседей, и не тратились на оружие. Оно планете обходится дороже всех технических новинок. Да и кто знал, кто думал, что они решат послать к нам не людей. а роботов-громадин, от которых все отскакивает, как камешек от скалы?
– Теперь скажи мне, как вы додумались до того, чтобы пригласить (такое слово подобрал Кубик для этой фразы) пригласить нас для борьбы с роботами?
– Насколько мы знаем, на вашей планете всегда войны, война у вас, что называется, в крови; вы читаете о ней книги, смотрите кино - это любимое ваше зрелище. Вот мы и подумали: неужели ты, житель одной из самых воинственных планет во Вселенной, не справишься с несколькими тупыми роботами-разрушителями?
– Кхм!
– решительно откашлялся Кубик.
– Во мне даже взыграла моя солдатская, вернее, матросская кровь. А моряки, должен тебе сказать, не какие-нибудь солдаты. Мы...
– Так я и думал, - перебил его Грипа, - и не ошибся. Теперь я рассказал тебе все.
– Вот какие, значит, дела...
– начал размышлять вслух художник.
– Роботы-разрушители... Огнеметы... Это не шутка. Ни снолучи, ни молстары на этих громил, конечно, не действуют...
– У них нет мозгов. Только, кажется, некий центр, управляющий их движениями, и несколько примитивных рефлексов.
– А здорово было бы, - подал голос Славик, - направил на робота молстар - и он начал молодеть: развинчиваться, разваливаться на детали, из которых его собрали, а после и вообще превратился бы в груду металлолома. А после и в руду!
– Наши ученые сейчас думают, как справиться с роботами, но им пришлось оставить лаборатории, так что ничего, наверно, не получится. Короче говоря, нужно спешить, пока что-то еще осталось нетронутым.
– Командир, - послышалось снизу.
– Здесь требуется твое присутствие!
Кубик догадался протянуть руку к Грипе, тот оттолкнулся от нее и полетел к люку. Исчез в нем, но люк через секунду "выстрелил" Питей, полетевшим к потолку. Пружинистый толчок, и Питя ласточкой, раскинув руки, пролетел над художником и плавно опустился на колени Славика.
– Ну как, освоились?
– С нами все уже в порядке, - ответил Кубик.
– Можно мне отстегнуться?
– Хочешь испытать на себе невесомость? Попробуй.
Кубик расстегнул широкий ремень, которым был привязан к креслу, оттолкнулся от подлокотника и воспарил. Поколыхался в воздухе, остановился наконец и подложил руку под голову, словно лежал на кушетке.
– Как я выгляжу, Славик?
– спросил сверху.
– Как волк из "Ну, погоди!", - прыснув, ответил второй землянин.
– Помните сеанс гипноза?
Кубик дернулся и постарался изменить позу, но вместо этого медленно кувыркнулся в воздухе, потом его поднесло к потолку и прилепило к нему. Потолок, однако, помог художнику - он оттолкнулся от него и через секунду торчал из своего кресла вверх ногами. Еле-еле смог сесть и с облегчением пристегнул ремень. Вздохнул.
– В несвободе есть, оказывается, смысл, - сказал он, похлопывая себя по ремню.
– А от свободы кружится голова.
– И повернул голову к Славику.
– Я, конечно, освоюсь с невесомостью, но не с первого же раза.
Славик, чуть знакомый уже с нею по полету на остров Пасхи, тоже отстегнул ремень и попарил в воздухе. Отталкиваясь то от потолка, то от стен, чтобы попасть в кресло, он все время промахивался, впрочем, этому помогал Питя, который вертел Славиком, как хотел, кувыркался сам и тоненько, по-птичьи при этом хохотал. Кубик в конце концов протянул руку, поймал Славика за штанину и притянул к сидению, за которое тот ухватился, как утопающий за случайную доску.
Земляне некоторое время еще тяжело дышали после необычных этих упражнений, смеялись, но больше их смеялся Питя, который видел, как неуклюжи были земляне в воздухе.