Пришельцы в Гусляре
Шрифт:
Говорили о пустяках. Удалов поведал о своих проблемах, а девушка рассказала о неудачно сложившейся судьбе.
Только Удалов, допив чай, собрался узнать побольше о заключенном городе, как в кафе вошел генерал в эполетах, пришитых к тюремной робе.
Он сразу направился к Удалову и сказал:
– Инопланетного пришельца ждут в резиденции.
– Счастливый, – сказала девица, – на свободе побываешь.
Заключенный генерал посадил Удалова в карету с зарешеченными окошками, выглядывать наружу запретил, и они поехали в резиденцию.
Карета остановилась
Посреди газона под небольшим балдахином стоял письменный стол. За ним – золотое кресло. В кресле сидел тиран, разительно отличавшийся от всех, кого пришлось здесь увидеть Удалову. Он был облачен в пышный мундир, украшенный орденскими звездами и аксельбантами.
– Простите, – сказал тиран, – что не приглашаю вас сесть. Не выношу, когда сидят в моем присутствии.
Удалов возражать не стал.
– Мне сказали, что вы ищете керосин, – сказал тиран. – Но вас задержали при нарушении границы лагеря. Теперь вам грозит длительное заключение. Я правильно излагаю?
С тиранами не спорят. Удалов кивнул.
Тиран поднялся с кресла, обошел стол и протянул Удалову руку.
– Я вам сочувствую, – сказал он. – Мне приходится иметь дело с наивными людьми. Если они сами попали в лагерь, то они считают, что и наши гости тоже должны там сидеть.
Тиран захохотал и принялся трясти руку Удалова:
– А меня зовут Тиран-справедливый. Смешно, правда?
Потом они стали гулять по газону, и тиран упросил Удалова рассказать подробно о галактической обстановке, о новостях на других планетах, куда тирану давно хотелось слетать, но дела не пускали.
Установилась непринужденная атмосфера, и Удалов спросил:
– Зачем же так много людей держать в лагере?
– К этому приводит логика жизни, – печально ответил тиран.
– Простите, но я не понимаю.
– Когда я победил в борьбе за власть, мне пришлось изолировать оппозицию. Не мог же я всех убить? Вскоре обнаружилось, что содержание лагерей для врагов очень дорого обходится моему любимому народу. Все им подавай – и парикмахеров, и поваров, и палачей – и всем плати зарплату… – Тут тиран встал в позу, звякнул орденами и воскликнул: – Но недаром же я гений! Я арестовал нужное число парикмахеров, поваров и палачей. И всех посадил в лагерь. Пускай исполняют обязанности бесплатно. Ясно?
Удалов неопределенно наклонил голову. Тирану было достаточно такой похвалы. Он продолжал:
– Но чем их всех кормить? Во что одевать? Пришлось посадить в лагеря крестьянство и рабочих, инженеров и даже писателей вместе с типографиями… – Тиран удовлетворенно вздохнул. – Проблема была решена, – закончил он.
Они еще немного погуляли. Потом тиран доверительно сообщил гостю:
– Дорого нам обходится правительство…
И тут же светлая идея пришла в голову тирану. Он кинулся к письменному столу и принялся писать указ. Дописав, вызвал заключенного генерала и рявкнул:
– Правительство арестовать! Зону расширить на соответствующий блок. А моего личного гостя отведите в зону и найдите ему койку в приличном бараке. Завтра я с ним продолжу беседу.
Генерал вывел Удалова в зону, запер калитку и тут же велел подбежавшим охранникам арестовать министров.
Затем отвез Удалова обратно в центр и высадил у трехэтажного здания, по фасаду которого протянулись черные буквы: «Барак № 21». А внизу поменьше, золотом и с финтифлюшками: «Отель «Каторга».
Администратор в лагерной одежде велел охраннику проводить Удалова на второй этаж. Там ему открыли дверь «одиночки № 45». Карцер был уютный, с двуспальной кроватью. На рассвете Удалова разбудили. В карцере стоял заключенный генерал. Через руку у него висела серая одежда.
– Тиран-справедливый требует к себе заключенного номер 6789421! – гаркнул он. – Переодевайтесь.
Удалов послушно переоделся. Наверное, тиран забыл, что Удалов еще свободный, придется напомнить.
Когда Удалов с генералом проходили через холл, из-за колонны выскользнула девица легкого поведения.
– Здравствуй, – сказала она. – Наша фирменная одежда тебе к лицу. А я достала керосину. Тридцать гекалитров. До Альдебарана должно хватить.
Она была славной девушкой. И бескорыстной. Удалов пожелал ей скорейшего освобождения и счастья в личной жизни.
Договорились, что керосин девица подвезет к кораблю. Потом Удалов вернулся к генералу, и они поехали в резиденцию.
– Как вчера прошли аресты? – спросил Удалов. – Удачно?
– Как положено, – сухо ответил генерал.
Они вышли на знакомый газон.
Середина его была обнесена решеткой. Внутри ее размещались письменный стол и золотое кресло. За столом сидел тиран в красивом мундире и что-то писал. На остальной территории газона, отошедшей теперь к концлагерю, резвились дети и загорали заключенные няни.
Удалов остановился у входа в клетку.
– Заходи, – узнал его тиран. – Почувствуй себя свободным человеком. Ты уж прости, но мне пришлось тебя осудить. Все-таки нарушение границы зоны – серьезное преступление.
– Что же получается? – спросил Удалов. – Вы теперь один на свободе остались?
– Да! – твердо ответил тиран.
– Тогда я пошел, – сказал Удалов.
Тиран сильно гневался вслед, но покинуть свободную клетку не решился.
Лагерную одежду с номером 6789421 Удалов оставил себе на память.
Титаническое поражение
Удалов вошел в кабинет к Николаю Белосельскому. Вернее, ворвался, потому что был вне себя.
– Коля! – воскликнул он с порога. – Я больше не могу.
Предгор Белосельский отложил карандаш, которым делал пометки на бумагах, пришедших с утренней почтой, ласково улыбнулся и спросил:
– Что случилось, Корнелий?
Когда-то предгор учился с Удаловым в одном классе, и их дружеские отношения, сохранившиеся в зрелые годы, не мешали взаимному уважению и не нарушали их принципиальности.