Пришельцы. Выпуск 1
Шрифт:
Что это означает? Все же фантастика — метод, а не жанр и не направление в литературе и искусстве. Этот метод на практике означает применение особого приема — «фантастического допущения». А фантастическое допущение объяснить совсем не сложно. Реалистические либо фантастические произведения литературы и искусства предполагают создание их авторами «вторичного мира», построенного с помощью воображения. Там действуют выдуманные герои в выдуманных обстоятельствах. Если автор-творец вводит в свой вторичный мир элементы небывалого, т. е. того, что, по мнению его современников и сограждан, в принципе не могло существовать в том времени и в том месте, с которым связан вторичный мир произведения, значит, перед нами фантастическое допущение. Иногда весь «вторичный мир» совершенно реален: допустим, это провинциальный советский городок из романа А. Мирера «Дом скитальцев» или провинциальный
Количество небывалого во вторичном мире произведения не играет роли. Важен сам факт его наличия.
Допустим, времена изменились и техническая небывальщина превратилась в нечто обыденное. Так, например, скоростные автомобили, войны с массовым применением летательных аппаратов или, скажем, мощные подводные лодки были на практике невозможны во времена Жюля Верна и Герберта Уэллса. Сейчас этим никого не удивишь. Но произведения вековой давности, где все это описано, остаются фантастикой, поскольку для тех лет они ею были.
Опера Садко, по современным меркам, — фантастика, ибо в ней использован фольклорный мотив подводного царства. А вот само древнерусское произведение о Садко фантастикой не было, поскольку представления людей, живших в те времена, когда оно возникло, допускали реальность подводного царства. Фильм «Нибелунги» — фантастика, так как в нем есть шапка-невидимка и «живая броня», делавшая человека неуязвимым. Но древнегерманские эпические произведения о нибелунгах к фантастике не относятся, поскольку в эпоху их возникновения магические предметы могли представляться чем-то необычным, но все же реально существующим.
Если автор пишет о будущем, то его произведение всегда относится к фантастике, поскольку любое будущее — по определению «небывальщина», никаких точных знаний о нем нет. Если он пишет о прошлом и допускает существование в незапамятные времена эльфов и троллей, то попадает на поле фантастики. Предположим, люди средневековья и считали возможным присутствие «маленького народца» по соседству, но современное мироведение это отрицает. Теоретически нельзя исключить, что в XXII в., например, эльфы опять окажутся элементом окружающей реальности, и такое представление станет массовым. Но и в этом случае произведение XX в. останется фантастикой, учитывая тот факт, что фантастикой оно родилось.
___________________________
The Encyclopedia of Science Fiction / Ed. by J. Clute and P. Nicholls. Lnd. — NY, 1993.
Кругосвет. Энциклопедия, 2007.
Лем, С. Фантастика и футурология / С. Лем. — СПб, 2004. — Т. 1—2.
Энциклопедия фантастики / под ред. Вл. Гакова. — М., 1997.
Дискурс(фр. discours) в общем смысле — речь, погруженная в жизнь, процесс языковой деятельности. В специальном, социо-гуманитарном смысле — социально обусловленная организация системы речи, а также определенные принципы, в соответствии с которыми реальность классифицируется и репрезентируется (представляется) в те или иные периоды времени. Понятие впервые ввел Э. Бенвенист, противопоставляя discours (речь, привязанную к говорящему) и r'ecit (речь, не привязанную к говорящему). Термин часто используется в семантике, семиотике (науке о знаковых системах), дискурсном анализе.
Киберпанк(англ. cyberpunk) — поджанр научной фантастики. Сам термин является смесью слов «cybernetics» (англ. кибернетика) и «punk» (англ. панк), впервые его использовал Брюс Бетке в качестве названия для своего рассказа 1983 года. Обычно произведения, относимые к жанру «киберпанк», описывают мир недалекого будущего, в котором высокое технологическое развитие, такое как информационные технологии и кибернетика, сочетается с глубоким упадком или радикальными переменами в социальном устройстве.
Турбореализмможно определить как философско-психологическую интеллектуальную фантастику, свободно обращающуюся с реальностью. В каком-то смысле турбореализм есть дальнейшее развитие представления о «реалистической фантастике», заложенного Стругацкими.
Анатолий Афонин
Обаяние фантастики
Наверное, едва ли кто помнит первую самостоятельно прочитанную книгу. Можно только предположить, что это была какая-нибудь сказка. А вот первое прочитанное фантастическое произведение попытаться назвать можно. Когда произошло мое первое знакомство с фантастикой, я вряд ли скажу, но попытаюсь. Все-таки это был художественный фильм «Таинственный остров», снятый по одноименному роману Жюля Верна. По крайней мере, помню, что смотрел его по телевизору. Было мне 4 года, и буквы я тогда еще только познавал. И то, что фильм фантастический, я и понятия не имел: просто было интересно его смотреть. А позже, году так в 1969 (мне тогда было пять лет и читать я по-прежнему не умел), посмотрел самый настоящий фантастический фильм «Туманность Андромеды». Его показывали в небольшом московском кинотеатре «Эстафета». Фильм был яркий, цветной, и я долго оставался под большим впечатлением от увиденного. В то время в космос летали первые космонавты, имена которых знали даже дети столь юного возраста, и, само собой, истории, связанные с освоением других планет, считались настоящей фантастикой.
Еще один фантастический фильм сохранился в моей памяти — «Продавец воздуха», снятый по одноименной повести Александра Беляева. Смотрел этот фильм по телевизору, а повесть прочитал гораздо позже.
А потом я научился читать. И, конечно, читал сказки. В семилетнем возрасте мне попалась книжка «Приключения Незнайки и его друзей». Что это? Сказка или фантастика? Мне эти истории про маленьких человечков нравились именно за то, что там не было особенных чудес. Но во второй части книги — «Незнайка в Солнечном городе» — появляется обыкновенный волшебник и дарит Незнайке волшебную палочку. Мне этот сюжетный ход не нравился: без сказочных артефактов, кажется, повесть только выиграла бы. А вот последняя книга — «Незнайка на Луне» — ближе к фантастике. Здесь и межпланетные перелеты, и инопланетяне, и приключения. Эту повесть я перечитывал несчетное количество раз.
И все же с фантастикой я продолжал знакомиться в основном по фильмам. «Гиперболоид инженера Гарина» смотрел по телевизору, «Аэлиту» (старый, еще немой фильм) — тоже. Я даже не знал, кто автор этих литературных произведений: в семь лет это было как-то совершенно неважно. Замечательный фильм «Человек-амфибия» смотрели всей семьей. А еще был двухсерийный фильм «Тайна двух океанов» про подводную лодку «Пионер» — своеобразный советский «Наутилус». Кстати, уже тогда я знал о существовании — в литературном смысле, конечно — загадочного капитана Немо (например, в финале фильма «Таинственный остров» он является в образе умирающего старика), но знаменитого романа Жюля Верна на книжных полках магазинов не видел.
Надо сказать, что мой отец был кадровым военным и мы жили на так называемых «точках» — небольшие военные городки с четырьмя домиками и казармой. И все это в горах или глухой степи. Естественно, никаких книжных магазинов там не было. Раз в год, когда у отца был отпуск, мы ездили к родственникам в Москву. И вдруг оказалось, что в старом подмосковном доме сохранились книги, которые отец читал в юности. Среди них выделялся толстый том рассказов и повестей Алексея Толстого (1957 г., издательство «Московский рабочий», Москва), где была и фантастика: роман «Аэлита», повести «Союз пяти», «Голубые города». Про Шерлока Холмса я уже слышал и даже знал имя его создателя, но не думал, что Артур Конан Дойль писал самую настоящую фантастику. В его книге, которую мне отдал отец, было три романа: «Открытие Рафлза Хоу» (об изобретателе, нашедшем способ превращения свинца в золото), «Маракотова бездна» (о контакте исследователей океанских глубин с потомками атлантов, живущих в подводном городе) и «Затерянный мир». Последний роман — о путешественниках, открывших в долине Амазонки труднодоступное горное плато, где обитали чудом сохранившиеся динозавры и другие доисторические животные, а также первобытные люди. Это, наверное, лучшее фантастическое произведение Конан Дойля.
О кинофильме «Человек-амфибия» я уже говорил. Теперь я смог прочитать литературный первоисточник и узнать имя автора — Александр Беляев.
Читая книгу Алексея Кудашева «Ледяной остров» (1955 г., издательство «Молодая гвардия», Москва), где рассказывается о нефтяниках, я никак не мог понять: фантастика это или нет? Потом решил, что да — фантастика. Ведь в книге описывалось создание из искусственного льда огромного острова, на котором затем был построен целый город: таких сооружений не существует и поныне.