Пришелец
Шрифт:
Весь остаток дня падре провел под своим навесом, то выстраивая столбики цифр на влажном разглаженном песке перед сундучком, то подходя к исчирканной чернилами блузе и приставляя к штрихам и волнистым линиям заостренные концы раздвоенной птичьей лопатки. Он не откликнулся даже на приглашение к дневной трапезе, удовлетворившись чашкой янтарного отвара и ломтем засохшей лепешки, принесенными и поставленными на сундучок заботливой Тингой. Наспех перекусив, падре камышовой метелкой смахнул крошки с выпуклой, обитой железными полосами крышки, установил на ней гладко
За столом собрались все, кроме Люса и тех, кто ушел вместе с ним рыть канаву для того, чтобы провести воду из ручья в ров вокруг крепостной стены.
— Наверное, они не слышали колокола, — сказал Норман и, взяв из пирамиды первый попавшийся мушкет, выстрелил в синеющее вечернее небо.
— Может быть, они слишком далеко ушли, — сказал падре, когда вдали стихло раскатистое эхо выстрела.
— В таком случае пусть поднимут мост, — сказал Норман, — когда они подойдут, мы услышим и опустим его.
Но не успели заскрипеть валы подъемных лебедок, как в конце просеки показались темные человеческие фигурки, двигавшиеся к мосту какими-то вялыми, неуверенными шагами.
— Это они, — сказал Эрних, подойдя к воротам и вглядываясь в приближающиеся силуэты.
— Да, — сказал падре, — больше некому…
Первым на мостик ступил Дильс. Но при этом он подозрительно взглянул на широко распахнутые ворота и положил руку на роговую рукоятку широкого клинка, предназначенного для рубки лиан и мелкого лесного подроста. Наполовину вытащив клинок из деревянных ножен, воин обернулся к своим спутникам, пригнулся и сделал рукой короткий предостерегающий жест. Те послушно присели и даже прикрылись широкими веерами из восковых разлапистых листьев с твердыми черными черенками.
— Дильс! — негромко позвал Эрних. — Что с тобой?
— Что?!. — шепотом откликнулся воин. — Кто зовет меня?
И, выхватив из ножен тускло поблескивающий клинок, он резко выбросил его перед собой, словно поражая невидимого врага. Затем Дильс медленно повернул голову и сделал своим спутникам знак следовать за ним. Те чуть опустили глянцевые жилистые веера и осторожно, на корточках, гуськом последовали за предводителем, просунув между лиственными черенками вороненые стволы пистолетов.
— Что с ними? — ошеломленно прошептал Норман.
— Потом скажу, — отмахнулся падре, — закрывай ворота!
— А как же они? — воскликнул Эрних. — Мы ведь должны понять, что с ними случилось?
— Они сошли с ума! — зло выкрикнул священник. — Сами! По собственной воле!.. Закрывай!
Двое гардаров мгновенно бросились к воротам и стали толкать тяжелые скрипучие створки, испуганно поглядывая на осторожно ступающего по мостовым перекладинам Дильса.
— Нет-нет, позвольте! — остановил их Эрних. — Я попробую поговорить с ними…
— О чем? — перебил падре. — О том, где растет толстая матово-зеленая трава с красными цветами и коронованными морщинистыми коробочками?
— Какая трава?.. О чем вы, святой отец?
— К черту траву! Закрывай! — рявкнул Норман, не сводя глаз с приближающегося Дильса.
Эрних повернул голову и с ужасом увидел мрачный огонь безумия в темных, до предела расширенных зрачках воина. Дильс остановился на середине мостика, посмотрел перед собой упорным, немигающим взглядом, затем оглянулся на ползущих следом спутников и решительно взмахнул клинком, как бы призывая их к штурму ворот.
— Они там! — крикнул воин, указывая вперед острием клинка. — Бей их!
— Кто — они? — крикнул Эрних, но его возглас потонул в сухом дробном пистолетном залпе.
Одна пуля просвистела над головой Эрниха, а две с треском отрикошетили от верхней перекладины ворот и взбили два мелких фонтанчика пыли перед сапогами Нормана. Мостик окутало палевым облаком дыма, но к тому времени, когда он рассеялся, створки ворот уже сомкнулись и были тут же намертво схвачены двумя мощными брусьями, пропущенными сквозь кованые скобы.
— Да это просто черт знает что! — сквозь зубы процедил Норман, глядя, как мелко подрагивают плотно пригнанные плашки ворот под ударами мощных ног Дильса.
— Не волнуйтесь, командор, — вздохнул падре, — они все скоро успокоятся, уснут, и тогда мы откроем ворота и внесем их…
В этот миг снаружи раздался еще один нестройный залп, и по воротам хлестнула короткая свинцовая очередь.
— Как бы они сдуру не перестреляли друг друга, — мрачно проворчал Норман, — впрочем, это избавило бы меня от суровой необходимости примерного и собственноручного наказания кого-либо из этих мерзавцев!
— Поверьте, командор, они ни в чем не виноваты, — прошептал падре, подходя к воротам и с тревогой прислушиваясь к сухим щелчкам взводимых курков.
— Ах да, конечно! — возмущенно воскликнул Норман. — Они не знали, что этим кончится, и это незнание не только оправдывает их, но и освобождает от ответственности. Гениально, святой отец!
— Но ведь вы вчера вечером уже знали, — тихо произнес падре, пристально глядя на Нормана, — и тем не менее пришли и не просто пришли, а стали рыться в…
Очередной залп заглушил окончание его фразы.
— Третий, — мрачно сказал Норман, — утром они взяли с собой по семь зарядов, и за весь день я не слышал в лесу ни одного выстрела…
Опять страшный удар в ворота, ругань, тихий перезвон шомполов. После удара Дильса одна из плах слегка вышла из боковых пазов, и по ней пробежала кривая продольная трещина.
— Во, силища! — восторженно пробормотал один из гардаров, неприметно отступая к колючей мушкетной пирамиде.