Пришествие квантовых котов

Пол Фредерик

– Сейчас, Рони, – произнесла она, смутившись, – попробуем сконцентрироваться на проблемах мистера Де Сота!

Я с благодарностью сказал: «Спасибо!» – затем повернулся к Рону и задал вопрос:

– Что вы думаете об этом, Рон? Я считаю, что все это серьезно, хотя и запутано. Я не надеялся, что вы рискнете…

Он изобразил благородство.

– Это очень серьезно! – продекламировал он. – И запутано… Я решил помочь вам, Доминик!

– Вы хотите помочь?! – воскликнул Де Сота.

– Конечно! – добродушно проговорил

Рон. – Первым делом я напишу письмо в «Нью-Йорк таймс». Потом… минуточку… Как ты думаешь, Джейни? Может быть попытаемся устроить демонстрацию? Пригласим твоих друзей и помаршируем перед штаб-квартирой ФБР в Чикаго?

– Если ты хочешь этого, Рон, – сказала она. – Хотя многим из них пора на тот свет, я не уверена, захотят ли они в тюрьму!

Доминик засомневался.

– Не знаю, пойдет ли кто-нибудь в тюрягу ради меня! – сказал он.

– М-м-м-м! – размышлял Рон. – А как насчет этого: обратиться с петицией? Доминик возьмет щит с плакатом и складной стул, походит-побродит где-нибудь и соберет подписи народа под требованием, чтобы ФБР… Что именно вы бы хотели от них? – спросил он.

– Как раз этого я и не знаю! – сказал Ники. – Я хочу, чтобы с меня сняли обвинение!

– Но они допрашивали, зверски избивали…

– Да, это правда, но за это их не обвинить: у них есть фото и отпечатки.

Этот человек был чересчур рассудительным в моем понимании… или Рона.

– Вы защищены от них! – сказал Рон. – Справедливость восторжествует! Все это хорошо, но не надо доходить до глупых крайностей. Они по-прежнему остались фашистами!

Теперь было то, что надо, я закашлялся.

– Когда вы сказали «фашисты», Рони, – уточнил я, – вы имели в виду…

– Я имел в виду, что ФБР стало точной копией и гестапо и КГБ, – произнес он.

– Значит, вы против?

Он приподнял брови.

– Ах, Лари! – сказал он, помогая зажаривать себя как барана. – Я не только против них, но и полагаю что каждый истинный американец должен противостоять им!

– Вы подразумеваете сборы подписей и демонстрации?

– Если этого будет достаточно! – смело заявил он. – Если же нет, то любыми необходимыми средствами. Я думаю…

Но Джейн не дала ему высказаться до конца.

– Рон, дорогой! – нежно проворчала она. – Ты задерживаешь Сота. Почему бы тебе не взять немного картошки и отпустить его?

– Конечно, дорогая! – сказал Рон, и тема разговора изменилась.

Но это уже было неважно! Как только мы покончили с основным блюдом, я обнаружил, что одиннадцать часов вечера, и начал собирать Де Сота в обратный путь.

– О нет, Рони! Не надо десерта! Нет, спасибо, даже кофе! Вы знаете, Доминику рано утром на работу! Да, ужин был замечательным, спасибо вам! И огромное спасибо за поддержку, Рон… и, если можно, выведите мою машину!..

– Вы ничего не забыли? – гостеприимно спросила Джейни, отыскивая взглядом шляпу или кейс.

Я помотал головой.

–

Я получил здесь все, что желал! – заверил я, и это было действительно так!

Я подбросил Де Сота до междугородной станции. Он протестовал от негодования, потому что поезд придет через час или около того, но я обратил его внимание, что уже поздно, а я не предполагал спасать тупого осла всю ночь. Было уже часа два ночи, когда я подъехал к развилке шоссе Лейк-Шор и поставил машину в подземный гараж, быстро прошел через охрану и зашел в лифт. Я думал о Роне: «Бедный старик!» Рон не сталкивался с современными политиками Америки. Он был немного чокнутым, сентиментальным, как Франклин Д.Рузвельт или кто-то там еще… он просто не знал, что делает.

Я пытаюсь припомнить, что я никогда не был розовым, как мой дедуля. Он придерживался своих идей даже тогда, когда приехал в Америку из России, где был революционером и взломщиком банков. Когда там стало слишком жарко, он приехал на остров Эллис – все так же извлекая выгоду от налетов на банки, но бросив революционные идеи. Так возникла компания «Дж.Дуглас и сыновья», платившая мне деньги на обучение в Йельском университете. Но думал ли дед бросить рубли и удрать из страны ни с чем, кроме как со множеством наполовину выпеченных идей, как его товарищ по кличке Ленин? И что меня могли выгнать из университета без хороших курсов политэкономии?

Прямой как тетива, я вошел в большую квартиру на пятнадцатом этаже. Свет не горел, но шторы были широко раскрыты, и свет, просачивающийся с улицы, достаточно освещал мой халат и узкую белую полоску на кровати. Я обнял рукой чаши грудей моей девочки и шепнул ей в ушко:

– Найла, любимая!

Как всегда, она проснулась легко и быстро. Ее голос даже не казался хриплым, когда она спросила:

– Как прошло дело?

– Это, – сказал я, протягивая другую руку, – ты решишь сама, когда прослушаешь запись на проволочном магнитофоне.

Она обернулась ко мне, прижалась к шее.

– Ты проиграешь для меня запись?

– Да, милая! Но сначала займемся другим делом, если не возражаешь, я сбегаю в ванну…

Она ослабила объятия.

– Не нужно! – сказала она. – Все это делается осторожно, и я вижу, ты слишком готов!

Так оно и было, после того, как скользнул под покрывало. Недостающая пара больших пальцев не была помехой Найле Христоф в постели, или где-нибудь еще…

Было плохое время для восточной Айовы. После наводнений и засухи фермеры столкнулись с новым бедствием. От Маската на протяжении двадцати миль и более небо на горизонте покрыто серо-зелеными тучами. Когда облака приблизились, три четверти миллиона акров отборной кукурузы и сои оказались скрытыми плотным ковром саранчи. Саранча! Никто в Айове раньше не видел ее. Когда стаи саранчи отправились в полет, остались только коротко остриженные стебли.