Прислуга Люцифера
Шрифт:
– Я помню… Успею…, – рассеянно ответила Алиса, и открыла дверь.
– Постой! – крикнул дядя Ваня, снимая с руки свои часы. – Вот, возьми. Они точно идут, с самой войны.
– Спасибо. Вы настоящий друг.
Алиса постояла немного под дверью репетиционной комнаты, дожидаясь пока хоть на минутку, стихнет грохот. Признаться честно, хэви металл ей не очень нравился, вернее совсем не нравился, ну разве что лирические песни, такие грустные и такие длинные, и обязательно про несчастную любовь. Надо будет расспросить, подумала она, а была ли у него такая любовь или всё опять напридумывал. Вот она
Наконец, стало тихо, и Алиса, постучавшись, приоткрыла дверь.
– Заходи, Лисёнок, – услышала она приветливый голос Тесака, который за мгновение до этого истошно вопил, чуть ли не выхаркивая собственные внутренности. – Хотя, сегодня же нет занятий.
– Я просто так… Послушать, – соврала она.
– И как тебе наша новая композиция?
– Аж мурашки по коже.
– Это хорошо или плохо?
– Пока не знаю… Я ещё не определилась. И слушала не сначала. И ничего не поняла. Опять про Люцифера и ужасы всякие.
– Не угадала. Это песня про любовь, – рассмеялся Тесак, и что есть силы ударил по струнам.
Алисе показалось, что у неё с головы сдует все волосы, такой силы была звуковая волна.
– Завязывай, оглушишь малую, – донёсся из-за спины женский голос, и девочка, вздрогнув от неожиданности, оглянулась. Перед ней стояла настоящая оторва, по крайней мере именно так она себе и представляла оторв – высветленные перекисью волосы, стянутые на затылке в лошадиный хвост, чёрный контур вокруг глаз и яркие голубые тени на веках, в носу какая-то железная штука, чёрные ногти, на каждом пальце кольцо и кожаная куртка, под которой, возможно, больше ничего и не было, кроме сетчатых чёрных колготок.
– Познакомься, Лисёнок, это Чуча, наша нетленная муза, – представил даму Тесак.
Та наклонилась, чтобы поздороваться, и наружу чуть не вывалились её гигантские сиськи, которые сдержала лишь заклинившая молния. Такого Алиса никогда в жизни не видела. Она встречала, конечно, женщин с большой грудью, например у их учительницы по географии была не меньше, но чтобы вот так, нараспашку…
– А почему нетленная? – поинтересовалась девочка.
– А потому что она уже десять лет с нами… И днём, и ночью.
– Вы и ночью репетируете?
– Бывает, – заржал Тесак. – Правда, Дрыщь? Ты же любишь по ночам репетировать?
– И не стыдно вам, дуракам, издеваться над малой, – вступилась Чуча. – Она ваших сальных намёков не понимает. Смотрю, манерам обучена, не то, что вы, быдлюки.
– Подбирай слова, чувырла, – перебил её Тесак. – А то вмиг вылетишь отсюда.
– Прости, я не хотела обидеть, – изменив тон, заискивающе замурлыкала Чуча. – Как вы без меня? Кто вас будет кормить – поить? Кто тексты будет подгонять?
– Да хоть она. Лисёнок, ты стихи пишешь?
– Пишу, – опустив глаза в пол, чуть слышно ответила Алиса.
– Приноси в следующий раз, на музыку положим.
– А если не понравится?
– Не может не понравится.
А вот ей не понравилась Чуча. Эта размалёванная девица так смотрела на Тесака и так заискивала перед ним, что не оставалось никаких сомнений, она любит его. И явно заметила, влюблённость Алисы, иначе бы так не язвила. Хотя какая она соперница, старая совсем. Никаких шансов. Если за десять лет не смогла заставить любить себя, значит не сможет это сделать и в будущем.
– И, кстати, как тебе наши занятия? – Тесак прервал её размышления.
– Отлично всё, – ответила Алиса.
А что она ещё могла сказать, если этот час, проведённый рядом с человеком, без которого теперь не представлялась жизнь, прошёл, как в тумане. Что она могла запомнить, если думала только о нём и вздрагивала от каждого прикосновения его длинных пальцев, когда он показывал, как нужно правильно брать аккорд. Не смущало даже несвежее дыхание от выпитых сегодня пары литров пива, ведь ему можно было по статусу.
Поскольку дома гитары не было, Алисе приходилось тайком использовать скрипку, и та издавала зловещие звуки, непривыкшая к такому обращению. Было стыдно признаться, что она почти ничего не запомнила за время первого урока. И лишь самоучитель игры на гитаре, который она взяла в библиотеке, чуть-чуть помог разобраться.
Как ей хотелось поделиться своими чувствами, похвастаться внезапно нахлынувшей любовью, но подружки по школе ещё игрались в куклы, а родители вряд ли бы смогли понять, одобрить и принять. Отец сразу бы схватил ремень, а мама придумала бы для неё такое наказание, что в следующий раз пришлось бы сто раз подумать, прежде чем влюбляться во взрослого, да ещё и такого. Оставалось всё таить в себе, незаметно для окружающих переживать и тихонько радоваться, а грустить и плакать только по ночам. Алиса понимала, что ещё маленькая, но ведь можно немного подождать, каких-то шесть лет. Они пролетят так быстро, а потом будет только счастье. Не такое, как сейчас, а совсем другое, гораздо лучше… Уже взрослое счастье.
Как чудесны были все эти дни, и Алиса светилась от предвкушения новой встречи, вот и сегодня всё было так же прекрасно, как и раньше. Светило тёплое солнце, листья в парке приятно шуршали под ногами и казалось, что её ноги едва касаются земли. Она уже многое умела, появилась уверенность и гитарные струны престали противно дребезжать и зазвучали мелодично.
– Ещё десяток занятий, и я больше не буду тебе нужен, – произнёс Тесак, умильно любуясь тем, как девичьи тоненькие пальчики ещё не совсем умело перемещаются по грифу, складываясь в замысловатые аккорды.
– А мне кажется, что ещё рано, – Алиса была настроена серьёзно, и не хотела даже слышать об этом. – Мне ещё учиться и учиться. Вы же не бросите меня?
– Не боись, Лисёнок, не брошу. А сейчас тебе пора, а то мама заругает.
– Ну тогда я побегу?
– Давай. На выходные придёшь на репетицию?
– Обязательно.
Она выбежала из комнаты, но буквально через минуту вернулась.
– Там ливень, – чуть не плача произнесла Алиса, – а у меня нет зонтика.
– Чуваки, у кого есть зонт? – крикнул Тесак.