Притворись
Шрифт:
– О, тебе не обязательно помогать. Я просто хотела найти предлог…
– Не глупи. Ты же знаешь, что я помогу.
– Да, знаю.
Я следил взглядом за покачиванием ее бедер, когда она шла через комнату. Дойдя до закрытой двери, Макс остановилась и обернулась.
– Хочу попросить тебя еще кое о чем. Не хочешь выпить со мной после того, как мы здесь все закончим?
– По-моему выпить - самая лучшая идея из всех, что ты подавала.
– Я улыбнулся.
– Хотя это мало о чем говорит, учитывая
Я ожидал, что она засмеется. Но этого не произошло.
Она лишь улыбнулась и проговорила:
– Да… точно.
24
Макс
Я убедила Кейда, что нам нужно отправиться в “центр города“13, чтобы выпить, так мы будем ближе к нашим домам, когда закроется метро.
– Я не против, - сказал он.
– Все равно я собирался настоять на том, чтобы проводить тебя домой.
Я рассмеялась.
– Конечно, ты собирался, Золотой Мальчик.
А еще у меня будет целая прогулка до метро и поездка, чтобы убедить его остаться моим ненастоящим парнем.
– Я так понимаю, ты не хочешь говорить о своей ссоре с Мейсом?
– спросил он.
Я приподняла одну бровь, но не стала комментировать.
– Я так понимаю, ты не хочешь говорить о помолвке этой девушки?
Он вздохнул.
– Полагаю, остается только твоя музыка. Как давно ты играешь?
Я застегнула пальто, чтобы холод не проникал внутрь.
– Лет с тринадцати. Приблизительно когда погибла моя сестра.
Меня поразило то, насколько легко подобные вещи вписывались в наш обычный с ним разговор. С кем-то другим такое даже не слетело бы с моих губ.
– А когда ты поняла, что хотела бы музыку сделать своей карьерой?
Вспоминая, я улыбнулась.
– Когда в первый раз смогла сыграть песню от начала до конца по памяти. Тогда пение впервые по-настоящему перенесло меня в совершенно другое место, понимаешь? Это были самые лучшие пять минут моей жизни. Я забыла, где нахожусь, кто я есть - я существовала только в музыке.
– Понимаю. То же самое я чувствую на сцене. На какое-то время мне удается вылезти из своей шкуры и побыть кем-то еще. Я живу чужими проблемами, которые можно решить гораздо быстрее и легче, чем свои собственные.
У меня никогда не было такого друга, с кем можно было поговорить о подобном. Очень долгое время я жила словно остров, что уже забыла, каково это ощущать такого рода отношения.
– Ты когда-нибудь устаешь быть собой, Золотой Мальчик?
– Иногда да. А ты?
Он так честен. И заставляет меня быть такой же.
Вдох.
Выдох.
– Все время.
Повисшее между нами молчание было таким хрупким, но при этом легким, пока мы шли по соседним улицам, ведущим нас к станции метро. Я рассматривала здания вокруг, неровные тротуары, освещенные окна квартир на вторых и третьих этажах. Я ходила по этим улицам много раз, что и не вспомнить, но я никогда по-настоящему не смотрела вокруг себя.
Жизнь такая забавная.
– Как думаешь, такое испытывают все?
– спросила я.
– Или это с нами что-то не так?
Он надолго задумался, его ботинки шаркали по тротуару, пока он шел.
– Думаю, что все. Даже счастливые. Они могут в этом не признаваться остальным, но мне кажется, что они это испытывают. Думаю, они закрывают глаза, идут на пробежку, долго принимают душ, чтобы забыть хотя бы на секунду, кто они и что должны делать изо дня в день. Жизнь трудна. И с каждым днем наши ноги все тяжелеют, а мы несем все больше багажа. Так что мы останавливаемся, делаем вдох, закрываем глаза, восстанавливаем наше сознание. Это естественно. До тех пор, пока ты открываешь глаза и продолжаешь свой путь.
Пока он говорил, я наблюдала за ним. Его глаза рассматривали небо, дыхание вырывалось облачками в холодный воздух. Он верил тому, о чем говорил. И мне становилось немного легче тоже в это поверить.
Именно тогда мне нужно было попросить его, но он просто подарил мне драгоценную идеальную мысль, а мне хотелось держаться за нее как можно дольше, прежде чем все разрушить. Еще один квартал дороги до метро мы молчали.
Поезд мы прождали около десяти минут, по-прежнему ничего не говоря. Мы вместе сели на скамью, не нарушая молчание, и это не казалось чем-то неловким или неестественным. Мне не хотелось спешить, заполнять пустоту или делать что-то другое, помимо того, что я делала.
Это было… приятно.
Когда прибыл поезд, мы заняли два места рядом, и это казалось таким обычным, будто мы уже многие годы так делали.
– Я хочу тебя кое о чем попросить, но на самом деле не хочу этого, - проговорила я.
Он слегка повернулся, и его колени коснулись моих.
– Звучит интересно.
– Вообще-то безумно.
Он ждал, а я пыталась выговорить, но хорошего способа сказать это не было, так что я просто зарылась лицом в ладони. Я простонала и сказала:
– Деньги - такая глупость. Они все разрушают.
Он промычал.
– Расскажи мне. Я пообещал, что приеду домой на Рождество, но мне так мало платят за работу по анализу рабочего времени, что мне просто повезет, если в январе я смогу купить себе лапшу, если вообще смогу.
Я выпрямилась и, не отрывая взгляда от рук, спросила:
– А что, если я помогу тебе попасть домой на Рождество?
– Прости, но не думаю, что твой начальник будет рад, если я возьму на себя твои танцевальные смены в “Трестле”.
Я так громко рассмеялась, что все в вагоне повернулись и посмотрели на нас.