Притвориться ее боссом
Шрифт:
21 глава. Денис
Первым, что меня встретило, когда я шагнул в кабинет, ясное небо и яркое солнце за окном. Знал, что стоит распахнуть его и морозный воздух ущипнет за щеки и руки. Точно как моя Рин. С превеликим удовольствием предался бы воспоминаниям о сегодняшнем утре, но Макс восседал в кресле с таким суровым лицом, что я на время отложил это занятие.
— Максимушка! — подражая манере его простоватой матери, — посмотри, какой чудесный день!
— Вижу, у тебя отличное
— А потом? — я напрягся. Не стал садиться в кресло напротив. Казалось, сделаю это превращусь в мишень.
— А потом раздался звонок, — неспешно продолжал Макс. — От службы безопасности.
Догадывался к чему он клонит.
— Хотел сказать службы слежки и контроля? — настала моя очередь раздражаться и быть недовольным. — Можешь следить за компаньонами, соперниками, собственной женой, но не за мной.
— Я не следил за тобой, — флегматично. — Это обычный протокол.
Не в пример ему, мне никогда не удавалась оставаться хладнокровным.
— Мне то лапшу на уши не вешай, я прекрасно знаю, как это работает.
— Я пригласил тебя не за тем, чтобы обсуждать мои методы работы, — все тем же тошнотворным ровным тоном продолжал Максим. — А последствия твоих необдуманных действий.
— Оставь эти бюрократические замашки и говори уже по-человечески.
Макс изменился в лице — воспринял мои слова как оскорбление.
— Какого хера ты устроил вчера в “Biwon”? Он же сын Турова! Затеял детскую разборку. Не подумал ни о последствиях, ни о прессе. Снова за тобой подчищать хвосты.
Ожидал очередной разговор по поводу моего “плохого поведения”.
— Нашел кого жалеть. Антошка-нос-картошкой получил по заслугам. Ты просто не видел, как он обращается с женщинами.
— С Ариной, — уточнил Макс. — Пусть выясняют отношения как и где хотят, тебя это не касается.
Я отвел взгляд, не желая смотреть на Макса: и нескольких секунд достаточно, чтобы он прочел меня как открытую книгу. Чертова детская дружба не оставляет тайн.
Но он и так все понял:
— Твою мать, Дэн!
Он снова это делал: возвышал себя надо мной. Снова станет отчитывать и воспитывать. Уже поперек горла эта его навязчивая забота.
— Я не лезу в твою личную жизнь, и ты не указывай с кем мне спать, а с кем нет.
Я коснулся святого, и Макс рассвирепел еще больше.
— Не сравнивай мой брак и свои загулы.
— Прости-прости, — ерничал я, брызгая ядом, — я и забыл, что у вас с Лилей высокие отношения.
Оба были на взводе, еще немного и конфликт перерастет в потасовку. И как обычно, старший ответственный брат, решил погасить конфликт.
— Дэн, что происходит? — с тревогой по-дружески поинтересовался Макс. — Мы вдвоем, плечом к плечу, создали эту компанию. Сейчас на кону большие ставки, ты должен понимать это. На Арине, что свет клином сошелся?
— Да, сошелся! — выкрикнул, сам не понимая взрыва эмоций. — Она как наваждение. Хожу за ней по пятам, как верный пес, и кидаюсь на каждого, кто смеет обидеть ее. Она не такая сильная и волевая, какой хочет казаться. Я не могу не защищать ее. Думай, что хочешь. Считай меня психом. Я не могу по-другому.
— Ты не псих, — улыбнулся, — просто влюбился.
— Ну да, — усмехнулся. — Смешно.
— Это я посмеюсь, когда до тебя наконец дойдет, — продолжать гнуть линию глупой шутки.
— Ты знаешь меня как облупленного: я никогда не влюбляюсь.
— Все случается в первый раз, — пожал плечами.
— Иди нахер! — устал от его издевок.
— Отрицание — первая стадия в принятии.
— Понабрался любовной дури от своей одухотворенной жены. Ее беременность сказывается на здравом смысле вас обоих.
— Лиля обрадуется новости. Она переживала, что после нашей свадьбы, тебе стало совсем одиноко.
— Идите оба к черту! Я счастлив и доволен жизнью!
Не желал больше слушать этот бред. Хлопнул дверью и, не помня себя от злости, стремглав долетел до своего кабинета. Там, как тигр в клетке, метался из угла в угол.
Я влюбился в Арину?
Абсурд!
Одна мысль об этом повергала в ужас.
— Никакой любви! Никакой любви! Никакой любви! — повторял как мантру.
Чувствовал, что задыхаюсь. Из далекого детства в памяти зазвучали крики, плачь, удар, удар, удар…
Распахнул окно. Морозный воздух немного привел в чувства, отгоняя кошмарное наваждение.
— Любовь полное дерьмо, — прошептал в бесконечную синюю даль, подернутую дымкой серых облаков. Точно прекрасные глаза Арины.
Я хотел ее. Хотел соблазнить, как других до нее. Я преследовал, кружил, как стервятник, выжидая подходящего момента. Но не смог воспользоваться ситуацией, когда все карты были биты. Не смог ранить ее трепетное сердце. Когда она пришла глубокой ночью. Безмолвно попросила приюта. Я знал зачем пришла, чего именно хотела.
Именно этого я добивался, неделями обхаживая ее. Играя с ней, как с мышкой. И теперь она добровольно шла в капкан. И я не собирался отказываться от своего вознаграждения.
Ее тело совершенное произведение искусства. Казалось, Арина закаленная физическими нагрузками, так же несгибаема и стойка внутри. Но неуверенный шепот, просьба желать ее, любить ее и горькие слезы от тоски и одиночества одномоментно раскрыли ее с другой стороны: нежной, трепетной, жаждущей тепла и опоры.
Держать в объятиях, позволить ее выплакаться у себя на груди, утешать ее — никакое решение так легко в жизни не давалось, как это. Не отпускал ее до тех пор, пока не заснула.