Притворщик
Шрифт:
Мне становится душно. Даже приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем выговорить:
– Знаешь что? Только отчаяние, в котором ты, судя по всему, находишься, не дает мне съездить тебе по роже. Отпусти! – я в смятении дергаю рукой, но хватка на моем запястье не ослабевает. – Ты эгоист! Избалованный идиот! Никак не можешь понять, что это только ему решать? Думаешь лишь о себе! А то, что отцу, может, больно, плохо, что тупо надоело… В твою голову не приходит?!
Матиас обжигает меня колючим взглядом. С усилием берет себя в руки, выпускает мое запястье и очень
– Мне жаль, Матиас. Я понимаю, что ты его любишь и…
– А ты нет, – не дает мне договорить.
– Это не моя вина.
– Ну да, – ухмыляется с претензией.
– Мне надо было соврать?
Матиас долго молчит, отвлекаясь на оформление талона, позволяющего въехать на территорию аэропорта. Потом паркуется. И тут бы мне выйти, но я отчего-то сижу, будто пришпиленная к креслу его отчаянием.
– Ты, кажется, спешила. Подожду тебя здесь.
Точно. Отстегиваю злосчастный ремень и выхожу из машины. На входе в аэропорт длинная змейка. Немудрено, что когда я нахожу Сашку, тот уже на приличном взводе.
– Извини, – покаянно бормочу я. – Тяжелая ночь.
Практически тут же диктор объявляет по громкой связи, что посадка на Сашкин рейс началась. В толпе мы даже не можем нормально попрощаться. Поцелуй, и тот выходит смазанным. Сашка наклоняется, я тянусь вверх, и по итогу мы бестолково сталкиваемся носами. Ловлю себя на том, что мне хочется в него вцепиться и никуда не отпускать. Он как будто единственный якорь, который держит меня в неожиданно разбушевавшемся океане жизни.
Глава 12
– Пап? – выскакиваю из-за стола. – А ты чего тут делаешь?
Из моего кабинета буквально только что вышел мужик, чьи образцы спермы перепутали в нашей лаборатории, и я, как вы понимаете, совсем не планировал посвящать отца в случившееся. Зачем ему лишние волнения? Впрочем, как и разочарования. Во мне… Или сожаления о том, что он доверил мне свое дело.
– А что, мне нужны какие-то поводы, чтобы сюда прийти? – хмыкает тот.
– Нет, конечно.
– Конечно, – кивает батя, обводя взглядом мой кабинет. – Но ты все же угадал. У меня к тебе дело, сын.
– М-м-м. И какое?
– Надо съездить со мной в одно место. Сможешь вырваться?
– Прямо сейчас?
– Тянуть не хотелось бы.
Лишь теперь я замечаю в руке отца свернутые в трубочку бумажки, которыми он нервно постукивает по бедру.
– Ладно. Дай мне пару минут, я только письмо отправлю. Куда едем-то?
– На встречу с одним человеком. Возможно, мне не помешает группа поддержки.
Отвлекшись на всплывший на экране отчет, слушаю отца вполуха. Быстро набираю ответ, жму на кнопку «отправить» и рассеянно переспрашиваю:
– Группа поддержки? Хм…
– Мои люди нашли Анину мать.
Я все еще весь в работе, да.
– Ты уверен? – хмурюсь. Отец засовывает руку в карман. Звякнув непонятно откуда там взявшейся мелочью, кивает, вытаскивает ладонь и тяжело опускается в кресло напротив.
– Я кое-что вспомнил. Потом подключил Шведова…
Час от часу не легче. Еще один мой проблемный клиент. Удивительно, что Семен при этом не растрепал отцу о том, как я тут влетел с этими образцами. Не растрепал же? Шарю внимательным взглядом по лицу бати в поисках ответа на свой вопрос. Тот напряжен, но я не уверен, что верно понимаю причины его напрягов.
– И? Ты уверен, что тебе надо встречаться с этой женщиной?
– Мы не встретимся. Судя по данным Семена, она давным-давно умерла.
Нервно щелкаю браслетом часов.
– Тогда куда мы едем?
– На встречу с ее сестрой. Хочу узнать, какого черта эта… хм… ничего мне не сказала.
– А смысл? Столько лет прошло, – осторожно замечаю я.
– В дороге обсудим, – отмахивается отец и встает. Последовав его примеру, сворачиваю окна на экране мака, захлопываю крышку и выбираюсь из-за стола. Немного задерживаюсь, чтобы предупредить помощницу, что отъеду, и нагоняю отца уже на парковке.
– Поедем на моей.
В этот момент из салона отцовской тачки выпрыгивает водитель и услужливо распахивает дверь у меня перед носом. Рассаживаемся. Здесь, за затемненными стеклами, свет ложится совсем под другими углами, и мне так сильно бросается в глаза, как отец постарел за последний год…
– Па, может, ну его на хер? Что толку копаться в прошлом?
– Тебе сколько, Мат? Тридцать два скоро? А Аньке чуток за двадцать. Она еще совсем ребенок. Кто о ней позаботится, если я…
– Точно не мертвая мать, – чуть более резко, чем следовало, обрубаю объяснения отца. Ну не могу я, когда он заводит эти разговоры о смерти. Все во мне этому противится.
– Тебе не понять, – уходит в оборону тот.
– Почему же? Попробуй объяснить. Я вроде не тупой.
Отец косится на меня. Делает глубокий вдох, будто подбирая формулировки.
– Я ничего не дал этой девочке, Матиас. А сейчас слишком поздно. Все, что я могу для нее сделать – это найти родных ей людей в надежде, что при случае моей дочери будет к кому обратиться со своими проблемами, и будет с кем разделить радость и горести. В этом мире очень сложно в одиночку. Понимаешь? Мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что она больше не одна.
Нервно приглаживаю упавшие на лоб волосы. Смешно…
– Она не одна. У нее есть мы.
– Марта никогда Аню не примет. Не обманывайся.
– Ладно. Я… У нее есть я.
– И я этому безмерно рад, Мат. Но ты – мужчина. Это все же другое. Да и не бывает много родственников.
– Ты так уверен, что эта женщина будет рада появлению племянницы?
– Вот сейчас и узнаем.
Отец устремляет задумчивый взгляд в окно, за которым медленно проносятся окна старой обшарпанной пятиэтажки.