Приватир
Шрифт:
– Сразу после атаки на Мерсин, пять дней назад.
– Зная Симакова и то, как он не любит тягомотину, о результатах нас скоро известят.
Мы допили чай, и Скоков спросил:
– Что дальше делать будем?
– Ждать приказа свыше и держать нос по ветру.
Я встал и направился к себе в каюту, а мне вслед донеслись слова капитана «Ветрогона»:
– Шифровки из столицы и вся документация по отряду у тебя на столе.
– Угу. – Мой голос был глух, и всё, чего мне сейчас хотелось, – это привести себя в порядок.
Я вошёл в каюту. Три отсека-комнатушки: основной – это кабинет адмирала, справа вход в спальню и в санузел. Лида уже спала, свернувшись клубочком, после банных процедур чистая и свежая, и на её лице было такое умиротворение, что хотелось подойти к ней
Да уж, это в старом кино красиво получалось или в книгах про Конана-варвара. Герой одолевал всех врагов и по окончании битвы в обязательном порядке занимался любовью с шикарной красоткой. В реальности этот момент не имел никакой романтической окраски, поскольку после боя или долгого похода от немытого тела и из давно не чищенного рта такие запахи доносились, что всё желание обладать женщиной испарялось моментально. Про пот, щетину, грязные ногти и вонючие носки промолчим, кто имеет понятие об элементарной гигиене, тот влияние этих факторов на психику человека недооценивать просто не может. Другое дело – через сутки после похода. Вот здесь уже страсть в натуральном виде и любовная игра до изнеможения. Требуется сбросить внутреннее напряжение, а секс и алкоголь – самые лучшие антидепрессанты.
За такими размышлениями в течение получаса я привёл себя в порядок, переоделся в чистую мягкую фланелевую робу, вроде тех, что моряки носят, и желание спать временно отступило. По себе знаю, что это ненадолго, полчаса бодрячка после душа, и в сон потянет с новой силой.
Пройдя в кабинет, я налил себе сто граммов коньяка из запасов адмирала Папастратоса и сел за стол. Время пока есть, можно покопаться в накопившихся за месяц моего отсутствия на борту документах.
По отряду всё понятно – сброс координат кораблей эскадры, донесения о проделанной работе и пара рапортов от находящихся в Алжире бойцов с просьбой уволить их со службы и отпустить на волю. Сказать нечего, оба сержанта из наёмников, профессионалы, и семей не имеют, а султан Фархад человек не глупый и ценность таких людей понимает очень хорошо, а потому переманивает их, не стесняясь. Со своей стороны Фархад прав, и наёмники о своём уходе уведомляют заранее, тоже претензий нет. Но людей терять не хочется, и по прибытии в порт Алжир надо будет с каждым сержантом в отдельности переговорить. Если они чисто на деньги и материальные блага польстились, то и чёрт с ними, полный расчёт, и пускай идут на вольные хлеба, а если что-то иное, то можно и переубедить воинов.
Следующий пласт документации. Распечатка ежевечерних шифрованных сообщений от начальника ОДР при ГБ генерал-майора Ерёменко С.И. (вон оно как, уже генерал, растёт человек в званиях, а значит, диктатор его работой доволен).
Послания моего непосредственного начальника делятся на четыре части. Первая – это краткий обзор политических и военных событий в пределах Кубанской Конфедерации и в Причерноморье. Я просмотрел и ничего нового не узнал. Скоков рассказал всё кратко, предельно точно и по существу. Средиземноморский Альянс понёс серьёзные потери, и шестой день подряд в районе Новороссийска идут переговоры между адмиралом Черри и Ильёй Симаковым. До чего они договорятся? Не знаю, вариантов превеликое множество, но, как бы ни сложилось, мы готовы практически к любому развитию событий.
Вторая часть сообщений – ответы на наши запросы по военно-морским базам на территории Средиземного моря. С ВМБ Средиземноморья всё достаточно просто, сбрасывалась выжимка из всех доступных аналитикам ГБ источников, и это не самое срочное.
Третья папочка – краткие послания из дома. Сообщения от родственников, опять же три-четыре предложения, которые мало о чём могут рассказать. Однако для офицеров, сержантов и имеющих семьи рядовых воинов отряда они значат очень много. Для меня, само собой, тоже. Однако в этом отношении у меня есть иной источник информации – разумный волкодав с телепатическими способностями, который имеет постоянную связь со своим единоутробным братом. Общаться с кем-то из близких и устраивать прямой разговор через псов я опасаюсь. Было дело, пробовал с сыном контакт наладить, но не получилось. Целый день
Всё это важно, всё это интересно, но более подробным прочтением займусь позже, когда окончательно приду в себя после похода, отосплюсь и настроюсь на деловой лад. Что не терпит отлагательства, так это просмотр четвёртой части сообщений от Ерёменко, а именно – приказы и рекомендации начальника относительно наших действий.
Таких шифровок за месяц было три. Одна касалась нашей эвакуации с Сицилии, и в ней генерал полностью одобрял мои решения о разделении отряда на части. Правда, я основным ставил фактор сохранения человеческих жизней, а он акцентировал внимание на том, что для Альянса уничтожить рассеянные силы соединения гораздо сложнее, чем одно скопление кораблей и воинов. Ну, ничего иного от моего прагматичного начальства я и не ожидал.
Другое послание пришло шесть дней назад. Приказ о прекращении любых военных действий против средиземноморцев. Пустое и стандартное уведомление, подобное мы уже получали. А вот последняя шифровка оказалась очень важной и была получена всего два дня назад. В ней Ерёменко приказывал (подчеркнуть дважды), не рекомендовал, а отдавал чёткий и не терпящий никаких толкований приказ совершить разведывательный рейд в район Гибралтарского пролива. Нам следовало выйти в заданный район и осмотреть побережье на предмет создания в тех местах полноценной военно-морской базы.
Как это приказание истолковать и как к нему отнестись? Выполнить его не проблема, сделаем. Однако с чего бы вдруг такой интерес к Гибралтару? Объяснений нет, а значит, придётся самому думать, что к чему, хотя если глубоко не копать, то всё и так на поверхности лежит. Война с Альянсом заканчивается, и в первом столкновении между средиземноморцами и кубанцами победа осталась за нами. А что бывает после окончания войны? Правильно, подготовка к следующей войне. В связи с этим Симакову не нужен сильный Альянс под боком, и он станет давить на это государство всем, чем только сможет: диверсантами, шпионами, разбойниками, пиратами и революционерами. Акции на морских путях будут происходить в любом случае, а для этого требуется надёжная военно-морская база на фланге вероятного противника. Обустроить её лучше всего в месте, которое легко контролировать и мимо которого не проскочишь. А таких точек на Средиземном море относительно немного. Босфор, Дарданеллы, Мальта и конечно же Гибралтар. Всё остальное, включая порушенный временем и заиленный Суэц, – только локальные стратегические отметки. Думаем дальше: Черноморские проливы под Альянсом, и они их не отдадут, Мальта слишком близко от Кипра, и её можно легко блокировать, а пролив Гибралтар – это горлышко бутылки под названием Средиземное море, и для постоянной базы это место подходит как нельзя лучше.
И что же из всего этого вырисовывается для нас, то есть для отряда Александра Мечникова? Многое, но самое главное – это то, что после подписания мира домой мы опять не попадаем. Хреново! Люди хотят на родину, к детям, жёнам и налаженному хозяйству, однако начальство на три весёлые буквы не пошлёшь, по крайней мере наше, и выходит так, что придётся нашу командировку продлить на неопределённый срок и продолжить свою работу на благо родной державы.
Эх! Потянувшись, я оставил решение всех вопросов на завтрашний день и отправился спать. Разделся, прижался к тёплому гладкому телу боевой подруги и отрубился без задних ног.
Проснулся, в спальне темно, шторы приоткрыты, а света нет, значит, всё ещё ночь. Отчего проснулся, сразу не понял, посмотрел на часы – пять утра, спал девять часов, тело отдохнуло и готово к работе. Прислушался: в кабинете Лида что-то напевает, да так красиво, легко и мелодично, что со своим голосом она вполне могла бы в столичном театре выступать.
– Доброе утро, красавица. Чего поём с утра пораньше? – запахивая халат и выходя из спальни, поинтересовался я у Лиды, которая сидела в одной ночной рубашке за столом и просматривала оставленные мной бумаги.