Приватир
Шрифт:
– Ситуация ясна, только я здесь при чем?
– Мы предлагаем господину Бурову получить у нас вид на жительство и оставить в столице свою семью. Мы платим ему солидное денежное вознаграждение, и уже в начале весны, вместе с остатками своего отряда он отправляется в Трабзон. Там Буров выходит на связь с людьми Айбата и переходит на службу в Альянс. Все, что станет известно о силах, государственном устройстве и планах средиземноморцев будет передаваться в Трабзон, где вскоре появится наше постоянное посольство, а уже оттуда в Краснодар. Твой отряд Мечник будет изображать наемников, а ты,
– Ты согласился? – я вопросительно кивнул Бурову.
– Почти, и здесь все от тебя зависит. Если ты согласен, со мной поработать, значит, дело решенное, а если кто-то другой за мной от вашей стороны будет присматривать, то надо думать и вряд ли я соглашусь. В таком случае мне лучше на Одессу отправиться.
Следующий вопрос я адресовал Еременко:
– Как долго мы будем в этой… хм, командировке?
– Да, кто же знает, – полковник развел руками, – может быть полгода, а может быть, что и больше.
– Нужна более подробная информация о том, что из себя, представляет этот Альянс.
– Саня, ну елки-моталки, – занервничал Еременко, – была бы информация, то и не дергали тебя с Карой. Все что трабзонцы знают, это какие-то слухи и пересказы через десятые уста. Сам понимаешь, достоверность таких побасенок никакая, а то, что наемники Айбата по пьяни в трактирах рассказывали, особо никто не запоминал. По весне они должны снова посетить Трабзон, вот там, на месте и разберетесь, что, есть правда, а что лжа. Стенограммы переговоров Гюнеша и Симакова, где они касаются средиземноморской угрозы, ты получишь, но там ничего особо интересного, только общие фразы и заверения в дружбе до гроба.
– Иваныч, чего-то я сомневаюсь и, честное слово, по-моему, эта операция никак не вяжется с дальней разведкой, а больше на шпионские игры смахивает. Мутно все как-то и сыро…
– Ты пойми, Саня, кроме тебя послать особо и некого. Приневоливать и приказывать не стану, решай сам, но скажу так: здесь работа по нашему профилю, узнали, что да как, слиняли, и уже на готовую почву приходят разведчики ГБ. Никто не говорит, что на этом задании вы должны жизни ложить и здоровье свое подрывать, так что при опасности раскрытия вам дано разрешение на любой возможный вариант эвакуации.
Я посмотрел на Кару, и тот только поморщился, вроде как сам решай. Задумался о плюсах и минусах внедрения в вооруженные силы Средиземноморского Альянса, и пришел к выводу, что не лежит у меня сердце к этой операции. Однако, вновь взглянув на Кару, и переведя взгляд на Еременко, сказал то, чего говорить, не хотел:
– Согласен, но у меня будет ряд условий.
– Что-то серьезное? – полковник моим решением был явно доволен.
– Не очень, и все в рамках разумного: вознаграждение, аванс и экономические преференции для моей компании.
– Составляй список, и будем думать, что можно из верховной власти выбить, а о чем лучше даже и не заикаться.
Глава 4
Азовское море. 02.03.2064
Белый в рыжих подпалинах волкодав, мощный и сильный зверь, выскочил из предрассветных сумерек неожиданно и заметил я пса только в самый последний момент. Да и то сказать, если бы не ожидал его появления, то мог бы и прозевать.
– Лихой, где тебя носило? – послал я ему мыслеобраз.
Пес в каком-то подобии улыбки оскалил клыки, вывалил красный язык, и от него пришел ответ:
– Младший осматривался. Все спокойно, врагов рядом нет.
– Это я и так знаю, хотя предосторожность никогда лишней не бывает.
– Да, – пес переступил с лапы на лапу.
– Поднимайся на борт, – я пропустил его на трап, и в несколько длинных и выверенных прыжков, Лихой оказался на корабле.
Оглянувшись на все еще спящий город, я последовал за псом. Матросы палубной команды втащили трап на борт, а временный капитан десантного корабля, бывший майор Третьей гвардейской бригады Скоков, невысокого роста плотный крепыш, стоя на крыле ходового мостика, окликнул меня:
– Ну, что Мечник, теперь-то все?
– Все, – приподняв голову, ответил я ему.
– Тогда отходим, а то припозднились уже, и «Коршун» еще полчаса назад от стенки отвалил.
Я направился в свою каюту, а позади меня раздались выкрики боцмана:
– Отдать прижимные! Отдать продольные! Отдать шпринги! Раззява, куда ты пошел? Кранец держи! Вот так! Молодец!
Расстояние между бортом и причальной стенкой увеличивалось с каждой секундой. Неспешно подрабатывая винтами, корабль отошел от места своей стоянки и устремился в море. В это время я уже находился в тесной одноместной каюте. Набегавшийся за ночь Лихой лежал на толстом ковре, размышлял о чем-то своем, а я сидел у иллюминатора и вспоминал прошедшую зиму.
После того как полковник Еременко объявил о том, что мне и моим воинам предстоит очередной дальний поход за море, жизнь понеслась скачками. Несколько дней бегаешь как угорелый, что-то готовишь, проверяешь, даешь инструкции, беседуешь с людьми, а затем, примерно такое же количество дней, пребываешь в полном бездействии, и можешь посвятить себя семье.
Хорошая зима была, и это время я всегда буду вспоминать с теплотой. Рядом хорошие люди, столичный город, на кармане свободные денежные средства, жена, сын, и два верных волкодава, которые могут почуять беду, несколько пораньше, чем человек.
Ноябрь пролетел в суете, а за ним пришел снежный декабрь. В семейном кругу, все Буровы и все Мечниковы, отметили совместный Новый Год, а после него началась настоящая подготовка к исполнению нашей миссии.
На Керченском судостроительном заводе заканчивалась постройка двух небольших десантных кораблей. По всем документам, эти суда прошли как гражданские сухогрузы, и были проданы некоему купцу Любавину из Одесского анклава. Однако это только по бумажкам, а по факту, эти корабли были приписаны к нашему Черноморскому флоту, и изначально строились для неких тайных операций. Не бог весть, какая хитрость, но если глубоко не копать, а этого делать никто не станет, то в будущем из этой затеи можно выжать многое, а пока, именно они должны доставить нас в Трабзон. Это раз!