Привет с того света
Шрифт:
— Что он говорил об Арифе? — спросила я.
— Он сказал, что уже почти два месяца его не видел. Даже беспокоиться начал. И все насчет драгоценностей загонялся. А я возьми и предложи ему тогда пять тысяч баксов за брюлики. Валера долго ломался, но деньги ему были очень нужны. И торг состоялся. Я сгонял за деньгами, а Валера приготовил все необходимое — я имею в виду камушки. Почему не стал насильственно требовать, спросите вы? Я отвечу — этим я мог встревожить Арифа, ведь никто не знал, жив ли он или нет. А так мы расстались полюбовно. Не подумайте, что и впрямь в истинном смысле слова.
— Нас это мало
— Да вроде, — ответил он, тщательно пересматривая содержимое коробки.
— В таком случае нам здесь больше делать нечего, и мы должны отчаливать. Спасибо за гостеприимство…
Я посмотрела на Френда и Кастелу, которые выглядели весьма жалко. Кастела — с кругами под глазами, ссадиной на левой щеке, растрепанная, в порванном мини-платье. Френд — в помятом пиджаке, забрызганной соусом сорочке и ярком цветастом галстуке, который в данный момент выглядел на нем, как имитация веревки повешенного. В старину подобный прием использовали колдуны, надевая на себя петлю, на которой удавился самоубийца, чтобы тем самым взывать к злому духу. — Я оглядела их, усмехнулась и бросила Косте:
— Пошли.
— Если кому что пикнете, мы вас уничтожим, — пригрозил мой внушительный медведеподобный напарник.
В ответ Кастела и Френд утвердительно подобострастно закивали головами.
— Никому ничего не скажем! — сказал Ювелир.
— Ни за что на свете! — каркнула Кастела. Костя бросил свой последний устрашающий взгляд на парочку, и мы вышли из квартиры.
Вскоре мы поймали такси и поехали к «Вольдемару», где стояла моя машина. Албена пришла в неописуемый восторг, когда ей рассказали о последних событиях, в которых участвовали мы с Костяном. Я поразилась переменам, которые произошли в ней буквально за час. Получив «денежный приз» от братца, она снова стала источать холодную властность и надменность. Ей вернули ребенка и бриллиантовые игрушки.
И я подумала, что для этих господ дело было уже закрытым. Больше платить они не собирались.
По поводу удачного возвращения в семью бриллиантов и сына в моей квартире был устроен импровизированный фуршет. Слегка подвыпив, Костян предложил мне бросить частный сыск и выходить за него замуж. Я, естественно, отказала.
И когда уже вечеринка подходила к концу, Константин Андреич в роли неудавшегося жениха изрядно захмелел и пьяным взором уставился в экран телевизора. Он смотрел и слушал с тупым выражением лица программу «Про это».
Я вышла на кухню поставить чайник и побыть немного одной. Меня, признаться, начинала напрягать компания экзальтированной Албены и полубандита Костяна.
Но мне не удалось предаться одиночеству. За мной на кухню ворвалась Албена. «Опять началось!» — подумалось мне. Сейчас она начнет мне рассказывать, как в прошлом году на Кипре познакомилась с каким-то негритянским миллионером или видела пьяную Жанну Агузарову в отеле «Космос» в Москве. Однако Албена не бурлила на сей раз излишними эмоциями. Голос был ее не то что прохладный, а как бы настроенный на более деловой лад. В нем было что-то жалостливое…
— Послушай, Татьяна… Ты знаешь, я не думаю, что на этом история закончилась.
— Я тоже.
— Да-да, именно это я и хотела сказать. Костик, конечно, не будет
— А что вы имеете в виду?
— Я боюсь…
— Но ведь вы получили ребенка обратно. Константин Андреевич, вероятно, удовлетворен возвращением семейной реликвии.
На слове «семейная реликвия» я сделала ироническое, едва заметное ударение.
— Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа.
— Что это вам даст?
— Здесь задета честь нашей семьи. К тому же, говоря откровенно, я боюсь.
Я понимала ее. Я сама считала, что те люди, кто убил Макса, стояли за похищением сына. И эти угрозы Албене… Никто не мог дать гарантии, что это не будет продолжаться дальше. И я согласилась продолжить расследование.
Глава 4
На следующий день я созвонилась с Расторгуевым и расспросила его, не был ли замешан Ариф в сомнительных сделках в Тарасове и области и нет ли кого, кто что-нибудь о нем мог бы знать Из разговора с Борисом выходило, что взять его за руку не доводилось. Но Ариф как-то косвенно был замешан в деле с торговлей некачественным мясом, проходил по делу как свидетель Впрочем, имелся телефон еще одного свидетеля, некоего Валерия Игнатова. Позвонив по указанному номеру, я с удивлением обнаружила, что Валерий Игнатов в некотором роде уже не существует.
Взявшая трубку девушка сообщила мне, что Валерия по этому номеру нет и никогда уже не будет.
— То есть как не будет? — удивилась я. — Умер? Уехал?
— Ну, не совсем, — приятно мурлыкающий голос девушки меня несколько озадачил.
— Так что же с ним?
— Валера — это, можно сказать, я, — смущенно поведала девушка.
— Вы что, меня за идиотку принимаете?
— Не обижайтесь. Это трудно понять. Я когда-то была Валерием. А теперь Валерия, можно просто Лера. Я сделала операцию по изменению пола и очень счастлива этим обстоятельством. А вы, собственно, девушка, по какому вопросу?
— Я по поводу вашего друга Арифа, — с трудом переваривая полученную мной только что информацию, сказала я.
— А что случилось? Он давно у меня не был.
— Понимаете, Лерочка, это не телефонный разговор, — я уже сориентировалась, как мне нужно себя вести с Игнатовым, то есть, видимо, теперь уже Игнатовой… — Может быть, мы встретимся в удобное для вас время и обсудим кое-какие проблемы?
— Да, да, ради Арифа я на все готова. После двух часов вас устроит?
Она продиктовала мне адрес, и мы договорились, что в два часа я буду у нее. Перед выходом я решила бросить кости.
Увы, комбинация 35+23+12 не сулила ничего оптимистического, лишь «предвестье грустной печали».
Предсказание сбылось ровно в четырнадцать ноль-ноль, когда я подошла к дому Леры Игнатовой. Это была обычная девятиэтажка. На лавочках у подъезда сидели бабульки и о чем-то оживленно беседовали, перекрикивая друг друга. Рядом с ними стоял мужик лет сорока, здоровенный дядька с пузом, в старой джинсовой куртке, давно потерявшей белизну рубашке поверх брюк и детской шапочке с бубенчиком. Рядом стояли машины «Скорой помощи» и милиции. Лежащее в луже крови тело обрисовывали люди в штатском.