Привет, святой отец!
Шрифт:
— Я не знаю, о чем вы говорите!
Я показал ей свою карточку.
— Комиссар Сан-Антонио! Ты что думаешь, ты имеешь дело просто с пронырами, которым охота вмешаться в твои шахер-махеры?
Я подошел к двери и открыл ее. В соседнем бюро мудро дожидалась своей очереди Александра II.
— Вы узнаете эту девушку? — спросил я ее, подводя к дипломатической внучке.
Забавно было видеть их друг против друга, этих двух Александр. Обе стиснули губы! Когда я буду думать о Греции, мордашки этих девчонок придут мне на память и заставят возгордиться собой!
— Да, я узнаю ее, — подтвердила сестра из приемного покоя. — Это она приезжала за двумя моряками.
Бум! Мисс Полис шлепнулась в кресло, в котором только что сидел я, но которое по праву принадлежало ей — поскольку это было кресло для обвиняемых.
* * *
— Что ты собираешься делать, Сан-Антонио?
Жирный, по-прежнему в бермудах и в поповской камилавке, произвел сенсацию на афинских улицах. Велосипедисты пошатывались и спотыкались на своих велосипедах, машины тормозили, прохожие поворачивались.
— Пошли ко мне в отель, там очень тихо, ни малейшего шума.
Предложение Жирного было мне тем более кстати, что мне не хотелось встречаться с персоналом моего отеля, чье любопытство, должно быть, достигло предела.
— Она раскололась, эта мышка? — спросил Берю.
— Вполне. Интересный случай. Она использовала важное положение своего деда, чтобы организовать транспортировку наркотиков.
— А насчет Ники?
— Она была не в курсе совершенно, просто американский офицер, с которым у нее были «профессиональные» контакты, попросил ее спрятать этих двоих. Но не дал ей никаких объяснений. Мне кажется, этот Джон Хайуолкер действовал сам для себя, но я продолжаю спрашивать себя, на кой ему сдалась эта Ника!
— Совершенно не могу уловить, каковы могли быть побуждения этого достойного господина, поскольку подобный объект перепродать непросто!
— Ну вот, мы и у «Тома»! — объявил мой друг-священник.
Он прошел в подъезд и увлек меня вглубь поросшей травой эспланады.
* * *
Босс, казалось, был удовлетворен моим расследованием и весьма благосклонно слушал рассказ о моих передрягах. Он похвалил (не слишком, правда, щедро) вмешательство Берюрьера и велел передать ему самые теплые приветствия.
— Я хотел бы, чтобы вы как можно скорей возвращались, Сан-Антонио, поскольку расследование не закончено, и я жду, что вы доведете его до победного конца!
— Несколько часов передохну, патрон! Пока ждете, вы можете искать в марсельском порту!
— Посмотрим!
— И потом, если можете, займитесь возвращением на родину Пино, который находится в Самофракии, с несколькими трещинами костей.
— Я займусь всем этим!
— Спасибо! Я свяжусь с вами, как только ступлю на священную землю матери-отчизны!
Я повесил трубку.
Глава XVI, в которой мы применяем уловку, никогда раньше не применявшуюся
Уставши от Греции и ее перипетий, Берю решил вернуться со мной. Супруга же его, напротив, продолжила свое пребывание, поскольку она хотела посетить Дельфы, Олимпию, еще пройтись по музеям. Он даже решил, что оставит ей машину (она получила права в начале года).
Мы вступили на корабль, Его Жирдяйство и я, и во время остановки в Ницце я побежал звонить Старику, потому как спешил узнать, что происходит с Никой. Нашли ли ее? Напали на след ее владельца? Вот в чем вопрос, как говорят любители Шекспира, которые не говорят по-английски.
— Я ждал вашего звонка, Сан-Антонио. Где вы?
— В Ницце.
— Немедленно мчитесь в Марсель, малыш!
— Вы нашли ее?
— Нет. Ощупывание дна ничего не дало. Но я практически знаю, где она находится.
— Где же, босс?
— Спустя два дня после отплытия «Кавулома-Кавулоса» в Марселе причалил «Good Luck to You».
— Понял! И ребята с яхты выловили ящик?
— Без малейшего сомнения. Свидетели говорят, что водолазы спускались с его борта, якобы для того, чтобы устранить поломку в корпусе.
— И где он теперь находится?
— В открытой Антлантике, по пути в Нью-Йорк.
— Вы можете произвести досмотр судна?
— Невозможно, не имея доказательств! Владелица яхты, эта Барбара Слип, — известная личность, пользующаяся влиятельной поддержкой по ту сторону Атлантики. Предположим, что Ники уже нет на борту, тогда наше вмешательство может иметь серьезные дипломатические последствия. И так уже отношения с Америкой не блестящие.
— Так что же? — спросил я. — Попробуем предоставить ей возможность улететь от них самой, благо у этой Ники есть крылья.
У Лысого явно была аллергия на мой тип юмора. Поверьте, он никогда не покупал моих книжек.
Уж если он отказывался читать Пруста, находя его недостаточно серьезным!
— Да, — сухо сказал он, — кое-что мы попробуем, и я рассчитываю на вас в этом, дорогой мой. Я дал указания, чтобы в Марселе все было в вашем распоряжении...
— Что все? — настаивал я.
— Все! — повторил он. — Старайтесь и держите меня в курсе. Все это дело начало просачиваться наружу. Журналисты уже звонили в Министерство Изящных Искусств, дабы спросить, есть или нет основания для некоторых слухов, касающихся исчезновения Ники Самофракийской. Теперь это вопрос уже не дней, а часов! Действуйте, Сан-Антонио! Действуйте! И добудьте доказательства!
Клак! Он повесил трубку.
Я потер себе висок. Ах, еще не время успокаиваться, этому конца не видать!
* * *
— Вот он!
Это крикнул один из летного экипажа.
Он показывал вниз, на самый горизонт, на белую точку, за которой тянулся серебристый след. Наш самолет несся вперед, заглатывая пространство. Точка превратилась в судно.
— Вы уверены, что это «Good Luck to You»? — поинтересовался я.
— Абсолютно! — ответил пилот. — Его положение уточнялось сегодня утром, и тут нет никаких сомнений. Готовьтесь!