Привратник
Шрифт:
— Осипов удивился.
— Да, там Москва имеет название Бобруйск, но кремль выглядит так же. Правда отсутствует храм Василия блаженного. — Вы неплохо разбираетесь в нашем мире. — Иначе бы послали другого. — А почему вас отправили к нам в Беларусь? — Потому, что мы одной крови. Мы поможем вам, а вы нам. Не ужели Беларусь откажется от ресурсов одной пятой всей суши? Да и человеческие резервы в триста пятьдесят милинов могут обеспечить надёжный тыл. — А почему не Россия? — Я думаю, что ответ вам известен. Как вы заметили мы не плохо разбираемся в этом мире. По этой же причине мы не пошли и в Киев. — Мать городов русских… — по инерции проговорил Осипов. — Да, только если читать былины, то Илья ехал в Киев за Дунай, тем более, что кий с исконно русского это дерево, а Киев просто деревянный город. — Сейчас в этом уже не разобраться. — Правильно. Пусть этим занимаются тем, кому интересно, у нас же с вами задачи сделать свои державы сильней и независимей от политической проституции.
— Осипов кивнул, вытирая руки салфеткой.
— Георгий Николаевич, вас проводить или вы от сюда к себе? — Лучше от сюда. Сами понимаете лишние глаза нам абсолютно не нужны. — Тогда до завтра- Осипов протянул руку для рукопожатия. — До завтра, Николай Владимирович- ответил Егор.
Ожидать аудиенции у государя не пришлось. Предупреждёный за ранее он высвободил время для визита, который просто сводился к тому, что Осипов убедился в реальности этого мира и в месте с Егором и еще одним офицером отправился погулять по Бобруйску.
— Николай Владимирович, вам доводилось передвигаться в каретах. — Нет. На танках, на БМП, на машинах… — Ничего, сейчас мы, с господином капитаном это поправим- улыбнулся Егор. — Капитан Вилюй Всевлад Добрыневич, по распоряжению Его Императорского Величества буду вашим гидом по столице. — А Георгий Николаевич тут не ориентируется? — снова задал хитрый вопрос майор. — Я жил в Воркуте и Туле, а в столицу знаю не очень. — А Турсунбаев? — Симкарту покупал с рук- улыбнулся Егор чекисту. — Господа, осмелюсь предложить вам небольшую программу, а по простому говоря посетить ресторан и заглянуть в оружейный двор купца Восьмёркина. — Мне в общем-то все едино. Задача была убедится, что это не розыгрыш. — Ну ради розыгрыша храм Василия блаженного никто сносить бы не стал да и мавзолей тут тю-тю. Кстати, господин майор, ваша ручка сколько позволяет видео съёмку вести?
— Майор засмеялся в голос.
— А вы, господин штабс-капитан точно не выходец из нашего мира?
— Что бы не долго не гадали и хитрые вопросы не задавали скажу честно, что тут я живу ровно четыре месяца.
— Теперь все встаёт на свои места.
— Надеюсь, вас это не смущает, господин майор?
— Нет. Это позволяет нам говорить с вами на одном языке.
— Тогда прошу в карету.
Майор постоянно выглядывал в окно и снимал на видео улицу, людей, вывески лавок и местных красавиц. Конечно для него вид красной площади без мавзолея и храма был непривычен, но кроме как ухмылкой товарищ Осипов никак не реагировал.
Карета остановилась в десяти минутах езды от кремля.
Прошу вас господа, тут весьма уютное заведение — проговорил капитан Вилюй.
Дорогой костюм майора привлекал взгляды мимо проходящих прохожих, что не укрылось от цепкого взгляда чекиста. Сразу было понятно, что такую одежду люди видят впервые.
Швейцар на входе расплылся в улыбку, а официанты весьма шустро расставили заказ. Спиртное не брали, поскольку все на службе.
Не смотря на ранний час половина зала была полна. Егоров пытался угадать кто сейчас тут обедал. Военные-это понятно, а вот местных купцов, мещан и служащих он отличать еще не научился. Достаток населения был весьма высокий и внешне отличить штатских была проблема.
— Ну мы и набрали- улыбнулся майор. Надеюсь император не разорится?. — Вы будете смеяться Николай Владимирович, но тут от силы на десять копеек. Правда ещё пятак будет за обслуживание. — Пятнадцать копеек на троих за гору всего? — Совершенно верно. — А какой оклад у штабс-капитана? — У меня сто рублей- ответил Егор. — К-х! — майор сделал вид, что поперхнулся. — Теперь вы понимаете, что глупо было бы с моей стороны упускать такую жизнь. Кстати, если у вас есть знакомые отставники, то государь охотно берёт таких людей на службу инструкторами. А кадровый голод тут… — Понятно. Я смотрю, тут даже дамы при оружии. — Так свободные люди вправе защищать свою жизнь и достоинство. По этому тут преступности практически нет. Только шпионы шалят. — Да? Нужны контрразведчики? — И они в том числе. Главное, чтоб честно служили.
Тем временем конферансье объявил номер и на сцену под аплодисменты вышла пара певцов, мужчина и женщина.
— Сейчас будут петь романс- пояснил капитан.
Заиграл рояль в паре с баяном и зал замер и тишине.
— Молодой, но седой капитан,
Мерным шагом наслаждался столицей.
— Здесь не фронт, где пылает земля,
Здесь возможно тишиной насладиться.
— Старый парк весь усыпан листвой,
Что танцует кружа с ветром в вальсе,
— Не грусти, ты ведь все же живой,
Значит жизнь принесёт тебе счастье.
— Тихий девичий вскрик- обломился каблук-
Неприятность, но не повод для грусти.
Господин капитан, помогите чуть-чуть,
Мне до дома никак не добраться- пропела женщина и певцы стали чередовать куплеты по ролям.
— Дерзкий ветер вдруг откинул вуаль,
Открывая красу дивной розы,
Тёплый взгляд и улыбка нежна,
Ну и как отказать в этой просьбе?
— Вы простите мне дерзость мою,
Я готов подхватить вас на руки,
Осуждений не бойтесь ведь люди поймут,
А иначе как быть — вы ж в дороге.
— Я согласна, ведь срывается каплями дождь,
А промокнуть мне совсем не охота,
Я вверяю себя в вашу заботу,
Вы в ответе теперь за мой путь.
— Невесомою ношей подхвачена стать,
Ароматом духов окрыляя,
Только грустью вдруг подёрнулся взгляд,
Сединой придавило к земле и печалью..
— Вы грустите, господин капитан,
Что печалит ваше сердце и душу?
Поделитесь со мной, я готова вас слушать,
Что печалит-развею я это умею!
— Ах, сударыня, вы простите мне грусть,
Просто вы так прекрасны, стройны и красивые…
Я бы рад окрылённым в небо шагнуть,
Но мешают парить мне седины.
Ведь меня наградила война,
Пусть не пулей, а лишь сединою,
Но на душу она давит плитою,
А как хочется быть молодым в двадцать пять.
— А с чего вы решили, что кончилась жизнь,
Что волос седина мне не мила?
Вы отважны, добрый и по своему красивый,