Привратник
Шрифт:
— Догоним! — уверенно ответил Еремей и ускорил шаг.
Целый квартал деревенской застройки чуть не центре Ростова его немного удивил. Как и то, что нотариус для своей работы выбрал такое глухое место: узкий, на одну машину, проезд между двумя глухими заборами. Но кто знает — может, у него тут фешенебельный коттедж выстроен?
— С такими деньгами мог бы хоть дорогу приличную к дому отсыпать, — недовольно высказалась и женщина. — А то мы не знаем, сколько они себе загребают, дармоеды! Хорошо хоть сухо!
Мотоцикл стоял, уткнувшись носом в ворота с подозрительно высокой травой по низу. Створки перед домом не открывали
— Руки поднимите, — сказал торгаш и вынул из-за спины потертый, видавший виды пистолет.
— Ну да, откуда нотариус в такой дыре? — вздохнула Геката, послушно поднимая ладони чуть выше уровня плеч. — Можно было догадаться.
Прикинув, что противник слишком далеко для броска, Варнак тоже поднял руки, горько жалея, что отпустил волка с остальными ипостасями Гекаты. Как ему сейчас не хватало его клыков!
— Деньги в кармане брюк, — кивнула вниз «лягушонка». — Бери скорее, и разойдемся.
— Не торопись красавица, мы еще поиграемся… — Рука грабителя оттянула ей щеку, сползла вниз по плечу, хозяйственно потискала грудь. Геката покорно терпела лапанье, только чуть подбородок вздернула.
Варнак медленно приближался, стараясь двигаться не привлекая внимания, но сделать ничего не успел: когда охальник добрался до бедер жертвы, она вдруг резко и сильно сложила руки, попав левой ладонью по стволу, а правой — по запястью горе-торговца. Пистолет, естественно, кувыркнулся от удара через забор, а женщина так же резко развела скрещенные руки — аккурат ребрами ладоней по горлу грабителя. Тот молча упал на спину.
— И что теперь? — с досадой опустил руки Еремей.
— Теперь… — Она присела, ощупала карманы, достала ключи, документы и деньги торгаша. — Теперь нам не нужно тратить время на нотариуса. А он…
Геката выпрямилась, склонила голову, примериваясь, и одним уверенным ударом каблука сломала жертве челюсть:
— А он еще месяц ничего не расскажет. Поехали.
— Жестоко ты… — поймал брошенные ключи Варнак.
— При чем тут я? Он же сам этого хотел! Люди, которые не хотят, чтобы их увечили, никогда никого не грабят в темных переулках. Раз пистолет достал — значит, хотел. Очень сильно хотел. Я вообще полагаю, что демонстрация одними смертными другим опасного оружия есть откровенная попытка самоубийства. Ведь никто никогда не будет спокойно смотреть, как ты ему угрожаешь — логично? Значит, раз ты достал нож, то понимаешь, что сейчас тебя убьют. И правильно сделают.
— У тебя немного искаженный жизненный опыт. — Прочитав документы и распихав их по карманам, Варнак закинул бутылки со взрывчаткой в кофр и оседлал мотоцикл. — Среди обычных людей те, что носят и применяют оружие, выживают намного чаще. Но и они, конечно, не бессмертны. Садись!
Сто десять лошадей новенького оппозитного двигателя зло зарычали, отзываясь на поворот рукояти, и легко унесли двух путников вперед, к мосту через Дон и трассе на Волгоград.
В эти самые минуты к Московской кольцевой со стороны Владимира подкатывался «УАЗ» Красновишерского РУВД с капитаном Олашевым и лейтенантом Чапалиным внутри. Отправить за полторы тысячи верст свою машину управлению оказалось намного проще, чем оформлять командировочные и выплачивать двум сотрудниками стоимость билетов.
За рулем сидел капитан,
— Да, — схватился за трубку Чапалин. — Да, мы уже в город въезжаем. Наверное, часа через два сможем поговорить со свидетелем, а потом займемся институтом… Да ты что?! Не может быть! А разве такое возможно?.. Вот, черт! Хорошо, звони…
— Что-то по делу?
— Это Карасев из лаборатории, Семен Викторович. — Лейтенант положил телефон обратно под лобовое стекло. — Они нашли в надрубленных костях погибших микрочастицы оружия, которым была нанесена рана. Он говорит, что сам сперва не поверил результату, а потому перепроверял еще раз и очень тщательно. Но все равно то же самое получается.
— Не тяни вола за хвост! — недовольно поторопил капитан. — Чего они там нашли?
— Судя по микрочастицам, оружие, которым убили потерпевших, было сделано из дерева. Судя по анализам, это бук. Красный бук.
— Что за бред? — хмыкнул Олашев. — Разве это возможно?
— Карасев говорит, проверить нужно. Ножи из пластика в реале изготавливаются, есть такие фирмы. «Колд Стил», например. Но сейчас им кислород перекрывают, поскольку такое оружие металлодетекторами не ловится, и его в самолеты пронести несложно. А в остальном они такие же опасные. Может, и из дерева кто вырезает.
— Самолет… — тут же нахмурился капитан. — Самолет — это мысль. Если они хотели пронести оружие через рамку, то это все объясняет. Ради этого вполне могли и извратиться.
— Карасев сейчас выясняет, какие фирмы занимались продажей деревянных мечей особой прочности. Простой заточенной палкой серьезных повреждений человеку не нанести. О результатах доложит.
— Однако интересные у нас на этот раз клиенты попались, — покачал головой Олашев. — Прочему оружию мечи предпочитают, сами мечи из дерева вырезают, рубят ими, как стальными. Просто уникумы, ни на кого более не похожи. Не-е, с такими талантами им долго не пробегать. Наверняка скоро засветятся. Нам дальше ехать-то как — прямо или по объездной? Посмотри карту, пока развязку не проскочили. Свидетельницу как зовут?
— Дамира Маратовна Иманова.
— Дамира Маратовна, — повторил капитан. — Надо записать, а то в самый нужный момент имена из головы вылетают. Проклятый склероз! Скорей бы уж на пенсию. Звездочку бы еще получить — и можно сваливать.
— Прямо.
— Что?
— Прямо едем. Гражданка Иманова живет где-то с этой стороны.
Глава седьмая
Тем временем Дамира в коротком халате сидела перед монитором, пытаясь научить супермудрого и всемогущего нуара общению с компьютером. И уже второй день ничего не могла добиться. Восставший мертвец не знал ни единого из ныне существующих языков, а со смертными общался скорее прямыми образами, а не словами — пусть даже археологиня и воспринимала его обращение как обычную речь. Из чего возникал неразрешимый парадокс: в словах нуара не было букв. А не разумея букв, он не мог составить самого простенького запроса. Письменность даже на уровне первоклашки оказалась для него непостижимой высшей магией.