Признания Мегрэ
Шрифт:
– А вы не передумали?
– Я боялась этой старухи, но решилась.
– А он?
– Через несколько минут он вышел и подождал меня на тротуаре.
Как и полагалось, Мегрэ передал отчет Комелио. Не произошла ли утечка информации из кабинета судьи?
Комелио был не такой человек, чтобы распространять подобные сведения. Быть может, Ленэн, поставленный в известность, как полагалось защитнику, оказался менее скромным? Разглашать это дело было не в интересах его клиента, и, хотя Ленэн неоднократно делал промахи, на этот раз
Вероятнее всего, автор анонимного письма, видя, что в печати ничего не появляется, обратился прямо в газеты, и журналисты сами провели следствие.
Мадам Маллетье, которая по-прежнему все отрицала, была арестована, и вся эта история теперь тоже красовалась на первой странице газет.
Комелио был вынужден привлечь к ответственности и девушку, правда, временно оставив ее на свободе.
Жоссе обвиняется еще в одном преступлении, так же как и его любовница.
Если Аннет и привлекли к делу, то все только жалели ее, а тяжесть ответственности целиком взваливалась на плечи ее любовника.
С каждым днем вокруг Жоссе сгущалась атмосфера ненависти. Даже его близкие знакомые говорили о нем неохотно и старались представить дело так, как будто они почти с ним не общались.
– Я был знаком с ним, как и все… Но в основном я дружил с Кристиной… Необыкновенная женщина!..
Необыкновенно жизнелюбивая, конечно… А в остальном?
– Ей был бы нужен не такой муж…
А когда их расспрашивали, они были неспособны сказать, какой муж ей был бы нужен. По-видимому, она была создана главным образом для того, чтобы жить своею собственной, совершенно независимой жизнью.
В течение некоторого времени это была большая любовь. Все недоумевали, почему, ведь в Жоссе не было ничего от Дон Жуана… А кроме того, он был слабохарактерный…
Никому и в голову не приходило, что Кристине могло быть интересно сломить этого слабохарактерного человека.
Мегрэ спрашивал:
– Она его больше не любила?
– Каждый из них жил своей жизнью. Они все сильнее разобщались… Особенно с тех пор, как он влюбился в свою машинистку…
– Кристина от этого страдала?
– Трудно было сказать, что чувствовала Кристина… Она не любила говорить о своей личной жизни.
– Даже о том, что касалось ее любовников? Собеседник укоризненно смотрел на Мегрэ, как будто комиссар вел игру не по правилам.
– Она любила выдвигать молодежь, не так ли?
– Она часто посещала выставки молодых художников, просмотры.
– У нее, говорят, были свои любимцы?
– Возможно, что она иногда помогала начинающим.
– Не можете ли вы назвать их?
– Это трудно… У нее хватало такта не хвастаться ими. Однажды, помню, она помогла одному художнику, тем, что привела своих друзей и знакомых журналистов на его первую выставку.
– Как его звали?
– Не помню… Кажется, он был итальянец…
– Это все?
Чем дальше, тем больше приходилось наталкиваться на все более организованное
Со своей стороны метр Ленэн, после того как он необдуманно «бросил бомбу», старался теперь составить список знаменитых «подопечных», о существовании которых он заявил. Мегрэ знал, что он пользуется услугами частного сыскного агентства, которым руководил один из его бывших инспекторов. У того руки не были так связаны, как у Уголовной полиции, и Комелио беспрестанно не стоял у него поперек дороги.
И все-таки он не добился ничего определенного. Он позвонил Мегрэ и указал ему на некоего Донара, бывшего рассыльного отеля в Довиле, который пел теперь в кабачках близ Сен-Жермен-де-Прэ.
Если он еще и не был известен широкой публике, его уже начинали приглашать в кабаре на правом берегу, и скоро он должен был дебютировать в мюзик-холле «Бобино».
Мегрэ посетил его в комнате отеля, где он жил, на улице Понтье. Это был высокий малый, мускулистый, грубоватый, напористый.
В два часа дня он отворил дверь, одетый в мятую пижаму.
– Комиссар Мегрэ, да?
Он со дня на день ждал этого посещения. Закурив сигарету, он принял «грозный вид», как будто его снимали для кинофильма.
– Я мог бы не впускать вас, если вы без мандата. У вас есть мандат?
– Нет.
– Тогда вы должны были бы вызвать меня в полицию.
Мегрэ предпочел не спорить о законности своего посещения.
– Я вас сразу же предупреждаю, что сказать мне нечего.
– Вы были знакомы с Кристиной Жоссе?
– Ну и что с того? В Париже есть тысячи людей, которые были с ней знакомы.
– Вы были с ней близки?
– Во-первых, это вас не касается. Во-вторых, если вы хорошенько поищете, то найдете несколько дюжин молодых людей, которые с ней спали.
– Когда вы ее видели в последний раз?
– Не меньше года тому назад. И если вы хотите утверждать, что это она меня выдвинула, то вы ошибаетесь. Еще когда я был в Довиле, хозяин одного подвальчика близ Сен-Жермен заметил меня и передал мне свою визитную карточку, чтобы я приехал к нему в Париж. Я могу доказать, что в ту ночь, когда укокошили мадам Кристину, я вовсю вкалывал в Марселе; могут даже найти мою фамилию, напечатанную крупными буквами на афише Мирамара…
– Вы были знакомы с другими?
– С другими?
– С другими друзьями мадам Жоссе?
– Вы, может быть, воображаете, что у нас был клуб или благотворительное общество? И мы носили значки? Он был доволен собой.
– Это все, что вам хотелось бы знать? Тогда, если вы разрешите, у меня есть более интересные занятия…
Были, несомненно, и другие, такого же или иного типа, но никто из них, конечно, не хотел, чтобы о нем узнали. Художник, о котором уже говорилось, жил теперь в Бретани, где писал морские пейзажи, и не было никаких сведений о том, чтобы он приезжал в Париж в те дни, когда было совершено преступление.