Призрачные огни
Шрифт:
Учитывая собственную автобиографию, Шарп не удивился, узнав, что Эрик Либен экспериментировал на себе. Другие выражали изумление по поводу наглости Либена, задумавшего нарушить законы Божьи и природы и победить смерть. Но Шарп уже давно понял, что такие абсолютные истины, как Правда, Добро, Зло, Справедливость и даже Смерть, не являются такими уж абсолютными в наш технологически развитый век. Шарп переделал свою репутацию, манипулируя электронами, а Эрик Либен попытался превратить себя из трупа в живого человека, манипулируя собственными генами, так что, с точки зрения Шарпа, это было просто очередное чудо из волшебной шкатулки современной науки.
Теперь растянувшись на кровати в мотеле, Шарп спал сном грешника, который был куда глубже и покойнее, чем сон праведника.
Пик какое-то время не мог заснуть. Он не спал сутки, лазил вверх-вниз по горам, сделал два или три потрясающих открытия и еле волочил ноги, когда они наконец добрались до Палм-Спрингс. Он слишком устал, чтобы есть цыпленка, доставленного Нельсоном Госсером. Он смертельно устал, но не мог заснуть.
Во-первых, Госсер передал ему, что Шарп велел пару часов поспать, а к половине восьмого вечера быть готовым. Два часа! Уж лучше вовсе не ложиться, если так скоро снова вставать.
К тому же он так и не нашел решения той моральной дилеммы, которая мучила его весь день: стать пособником в убийстве по команде Шарпа и преуспеть в карьере за счет продажи своей души или пристрелить Шарпа, положив таким образом конец своей карьере, и спасти душу. Второе явно было предпочтительнее, если не считать, что в этом случае он сам мог погибнуть. Шарп был умнее и ловчее Пика, и Пик это знал. Он надеялся, заместитель директора рассердится на него за то, что он не стрелял по Шэдвею, и вышибет его из этого дела с треском; это, разумеется, не поможет его карьере, но даст возможность разрешить дилемму. Но Шарп крепко держал его в когтях, и Пик вынужден был признать, что легко ему не отделаться.
Его больше всего огорчала уверенность, что кто-нибудь поумнее давно бы нашел способ использовать ситуацию себе во благо. Джерри Пик, который никогда не знал своей матери, которого не любил хмурый отец-вдовец и который в школе не пользовался популярностью, потому что был робок и замкнут, давно мечтал переделать себя из неудачника в победителя, из незаметного человека в легенду. Теперь же, когда пришел его час начать карабкаться вверх, он не знал, что делать с подвернувшейся ему возможностью.
Он метался. Он ворочался с боку на бок.
Он строил планы и придумывал заговоры против Шарпа, которые могли бы привести его к успеху, но все эти планы и заговоры распадались под грузом его собственного недомыслия и наивности. Он так хотел быть Джорджем Смайли, Шерлоком Холмсом или Джеймсом Бондом, но он чувствовал себя скорее котом Силвестром, который безуспешно пытается поймать и съесть куда более умную птичку Твити.
Сон его был полон кошмарами. Он падал то с лестницы, то с крыши, то с дерева, гоняясь за страшенной канарейкой с лицом Энсона Шарпа.
Бен потерял много времени, спуская украденную «Чеветте» в озеро Силвервуд и пытаясь найти и украсть другую машину. Было бы самоубийством оставлять «Чеветте», потому что Шарп знал и марку машины, и номер. Бен наконец обнаружил черный «Меркурий», припаркованный в начале длинной дорожки, ведущей к озеру, вне пределов видимости его владельца-рыболова. Двери оказались запертыми, но стекла приспущены для вентиляции. Бен еще раньше нашел в багажнике «Чеветте» среди огромного количества всякого мусора проволочные плечики для одежды и захватил их с собой на всякий случай. Сейчас он просунул их в окно и открыл дверцу, затем соединил провода зажигания и поехал к шоссе 15.
До Барстоу он добрался только без четверти пять. И уже пришел к печальному выводу, что догнать Рейчел ему не удастся. Слишком много времени он потерял из-за Шарпа. Когда с помрачневшего неба упали первые капли дождя, Бен осознал, что ливень еще больше задержит его, потому что «Мерседес» был значительно более послушной машиной, и расстояние между ним и Рейчел неизбежно увеличится. Поэтому он свернул с основного шоссе и направился в центр Барстоу в поисках телефонной будки, откуда можно будет позвонить Уитни Гэвису в Лас-Вегас.
Он расскажет Уитни об Эрике Либене, прячущемся в багажнике машины Рейчел. Если повезет, Рейчел вообще не остановится по дороге, не даст Эрику возможности напасть на нее, так что «мертвец» останется в багажнике до самого Вегаса. И тогда заранее предупрежденный Уитни сможет высадить всю обойму в багажник, прежде чем Эрик откроет его, и Рейчел, даже не подозревающая о грозящей ей опасности, будет спасена.
Все будет в порядке.
Уитни обо всем позаботится.
Бен набрал номер, используя кредитную карточку для оплаты, и в ста шестидесяти километрах от Барстоу в квартире Уитни зазвонил телефон.
Дождь все никак не мог начаться. Только несколько крупных капель разбились о стекло телефонной будки. Телефон звонил и звонил.
Облака, совсем недавно белые, собрались в огромные серо-черные тучи, которые, в свою очередь, сгущались, образуя темные, узловатые, зловещие массы, несущиеся на большой скорости к юго-востоку.
Телефон звонил, звонил и звонил.
«Будь дома, черт побери», – подумал Бен.
Но Уитни дома явно не было, от желания Бена тут ничего не зависело. На двадцатом звонке он повесил трубку. И еще какое-то время в отчаянии постоял в телефонной будке, не зная, что делать дальше.
Когда-то он был человеком действия и всегда знал, что надо делать в случае кризиса. Но, разочаровавшись в мире, в котором жил, он попытался стать другим человеком – любителем прошлого, собирателем моделей поездов. Он потерпел неудачу, и последние события доказали это как нельзя лучше: невозможно перестать быть тем, кем ты когда-то был. Ему придется с этим смириться. И еще он думал, что не растерял своих способностей. Но теперь стало ясно, что годы, которые он потратил, изображая другого человека, притупили его реакцию. То, что он не заглянул в багажник «Мерседеса», а сейчас впал в отчаяние и не знал, что делать, доказывало, что он потерял хватку.