Призрак джазмена на падающей станции «Мир»
Шрифт:
Я уже смирился с необходимостью убраться куда подальше, уехать на другой конец мира, когда мы, Карен и я, встретились в Центре фильтрации. Именно здесь санитарные бригады, специально созданные новым правительством, обнаружили у нас синдром генетического нейровируса. Это был один из видов нервной болезни, которая, судя по всему, передавалась от человека человеку каким-то таинственным путем. Для нас это означало появление особого «клейма» в новых удостоверениях личности на микрочипах, после чего мы решили вдвоем уйти в подполье.
Тот вечер, когда мы впервые занялись любовью — в Санитарном центре фильтрации, под лестницей в модульном здании быстрой сборки, где я жил, — настал лишь через несколько недель после того, как наши глаза впервые встретились. Мы были похожи на два магнита, которые неудержимо влечет друг к другу. После побега из спецпоселения для инфицированных лиц, куда нас, в конце концов, перевели из Центра фильтрации, я обдумывал этот план еще несколько месяцев. Благодаря моим вездесущим
О нейровирусе, который пожирал наши мозги, никто ничего не знал. Но у нас, как, я полагаю, и у всех других больных с диагнозом «синдром Широна-Олдиса» болезнь вызывала очень странные видения. Врачи бубнили нам нечто невразумительное насчет самопроизвольного «ОСП». [11] Я не очень-то понимаю, что это такое, и как оно связано со смертью. Думаю, речь идет о тех ярких видениях, вызывающих состояние экстаза, в которых ты встречаешь предков или умерших друзей. Иногда эти картины бывают мрачными и темными. И тогда в них царят разрушение и огонь, боль и ужас…
11
ОСП, околосмертные переживания ( англ.NDE, Near death experience), особое состояние психики, связанное с близостью клинической смерти.
Никакого лекарства позволяющего вылечить синдром Широна-Олдиса, не существует. Известен лишь ничтожный перечень молекулярных веществ, которые подавляют глубокую депрессию, вызванную очередным видением, а также симметричные им приступы маниакальной эйфории. «Трансвектор гамма» и «трансвектор эпсилон» — эти два молекулярных состава позволяют нам без особых последствий переносить стадии возникновения галлюцинаций и фазы реадаптации. Однако здесь, во Франции, эти вещества считаются «наркотическими» и потому официально находятся под запретом. Они продаются свободно в Голландии, но стоят безумно дорого.
У нас оставалось не так уж много вариантов, когда мы решили обокрасть государство, которое пыталось похитить наши жизни.
«Клистирные трубки» из правительственных клиник не знают (или делают вид, что не знают) о существовании целой кучи фактов, связанных с нейровирусом Широна-Олдиса. Полагаю, на самом деле они ничегошеньки в этом не понимают, но нам, как и другим носителям, известно такое, о чем важные шишки из Министерства здравоохранения даже не подозревают. Вирус пожирает наши нейроны с молниеносной скоростью. Каждый раз, когда нас посещает видение, мы почти что умираем или что-то вроде того — короче, совершаем «великие путешествия в бесконечность». Но врачи не знают и, по-моему, не готовы узнать, что это делает нас удивительно высокопроизводительными.
Именно это слово приходит мне на ум, уж извините. Именно его я сказал себе в момент, когда впервые постиг истинную суть этого феномена. До меня дошло, что в какие-то моменты мозг преподносит мне лучезарную истину по поводу определенной стороны окружающего мира или нас самих. Он как будто некоторое время обрабатывает задание в фоновом режиме, [12] а после того, как все необходимые данные собраны и упорядочены, отправляет в память готовый результат. Именно так сказал мне Рубник — один из моих умных друзей, живущих в южных предместьях Парижа. Он сравнил эту штуку с информационными процессами. Впрочем, он давно помешался на компьютерах и нейро-не-знаю-каких-еще интеллектах. Рубник с его корешами-друзьями входит в Братство хакеров под названием UnderBahn Brotherhood. [13] Они взламывают коды доступа в Меганет, крадут информацию и продают тому, кто даст за нее наибольшую цену, похищают военные технологии и проделывают кучу других незаконных вещей.
12
Термин из информатики: выполнение программой определенных операций без уведомления пользователя.
13
Андеграундное братство (англ.).
Вернусь к нейровирусу Широна-Олдиса. Именно с его помощью я разработал план вооруженных ограблений и кражи со взломом из ювелирного магазина «Duplex». Когда я в самый первый раз случайно оказался поблизости от будущей цели нападения, то сразу же поймал себя на мысли о том, что знаю все о недостатках системы безопасности данного объекта и о бесчисленных «виртуальных реальностях», которые во множестве разворачивались в хаосе, внезапно делая его более понятным.
Я ясно увидел, как линии вероятностей ветвятся, уходя в будущее, и за несколько ночей бурного, лихорадочного транса разработал план в общих чертах. После чего неделями совершенствовал весь замысел до мельчайших деталей. Наше бегство на другой край мира должно было пройти через несколько промежуточных пунктов (каждый из них был нужен для того, чтобы сбить полицию со следа) и на определенных стадиях предполагал временное расставание с Карен.
Наступила ночь, а я гнал машину к следующей географической точке, предусмотренной планом: юг Франции, через Бордо, затем испанская граница. Завтра мы должны пересечь Страну басков, Кастилию и Андалусию, а к вечеру или, скажем, глубокой ночью я рассчитывал оказаться в Альхесирасе, в маленькой гостинице. Еще находясь в Париже, я забронировал там две комнаты на имена, которыми мы пользовались на текущей стадии операции.
Я ехал в ночной тьме, пронзаемой лучами фар, а Карен спала на заднем сиденье. Она, как и я, выбросила свои предыдущие шмотки в мусорный бак где-то под Эврё.
Чтобы не заснуть, я принялся вновь перебирать в уме все детали плана, пытаясь понять, нет ли где изъяна, и подсчитывал прибыль.
Пять вооруженных налетов принесли нам почти двести пятьдесят тысяч евро. Кража из ювелирного магазина не дала большого количества налички, но обогатила всевозможными украшениями и драгоценными камнями примерно на сто тысяч евро. Впрочем, загнать их удалось только за сумму, эквивалентную двадцати-тридцати процентам от истинной стоимости. Таковы доходы. Что же касается расходов, то в общей сложности они, наверное, составят пятьдесят тысяч евро. Быть может, чуть больше, если учитывать купленные или взятые напрокат, а затем брошенные или уничтоженные автомобили (мы не крадем чужие авто: в наши дни, с противоугонными системами на полупроводниках и с радиомаяками, это слишком рискованно), плюс фальшивые документы, подготовка плана бегства и прочая дребедень. Таким образом, в нашем распоряжении была достаточная сумма, чтобы достойно жить в каком-нибудь спокойном уголке на затерянном острове в Китайском море — там, где доходность банковского депозита гарантированно составляет десять-двенадцать процентов годовых, а предпринимательство процветает. Однако тянуть с этим делом и цепляться за заработанные денежки не стоило. Несмотря на кризисы и локальные конфликты, которые обострились с конца XX века, этот регион продолжал быть одной из наиболее динамично развивающихся зон в мире, чего не скажешь о Европе — вскоре миллиона еврофантиков перестанет хватать даже на то, чтобы заменить чехлы на сиденьях вашего «хёндай».
При планировании вооруженных налетов я поставил себе целый ряд ограничений. Прежде всего, нельзя было поддаваться искушению совершить какое-нибудь невозможное и гениальное крупное ограбление, похожее на сюжет боевика, но в действительности совершенно не подходящее для нас, даже если учесть необычное действие нейровируса. Наоборот, следовало еще больше увеличить наше превосходство, атакуя лишь слабые и беззащитные цели в течение чрезвычайно короткого промежутка времени (настоящий рефлекс хищника, как я сказал себе позже), чтобы поднять статистические шансы на успех операции как можно ближе к отметке «сто процентов». И вот тут нейровирус действительно позволял существенно увеличить вероятность позитивного исхода. Как сказал мне один врач-еврей — парень, находящийся на плохом счету у своих коллег из санитарных бригад Центров фильтрации, — в этом, вероятно, заключалась одна из главных особенностей нейровируса Широна-Олдиса. Воздействуя на мозг, на самые базовые элементы «программы, формирующей сознание», он порождал качественно новое восприятие квантовых, вероятностных и релятивистских феноменов. Я попытался разобраться в том, что это значит: подключился к локальной сети с помощью одного из больничных терминалов и стал прыгать от одной гипертекстуальной ссылки к другой, но так и не сумел понять все. Тем не менее стало ясно, что врач-еврей был прав. Когда нейровирус вступает в «стадию обострения», которую мы практически не в силах контролировать (отсюда и вытекает потребность в молекулярном веществе «Трансвектор»), носитель болезни как будто видит вещи, спрятанные под изнанкой реальности, в сердце пространственно-временного континуума (если пользоваться словарем гипертекстуальных баз данных, с которыми я познакомился в больнице). Этот процесс принимает форму видений. Но при этом нельзя сказать, что видимая реальность претерпевает фундаментальные изменения. Нет, скорее это похоже на то, что носитель вируса под внешним обликом реальности распознает ее истинную суть. Речь идет именно об умении ощутить посредством некоего нового способа восприятия (который не является ни зрением, ни слухом, ни чем-либо другим) энергетические и информационные потоки, электромагнитные поля, а также уловить, или, скорее, «провидеть», хаотично возникающие изменения, цепочки вероятностей, подобные полуяви, полуснам, тянущимся к ближайшему будущему. Именно благодаря совокупности подобных умений мой мозг получил прямой доступ к данным, невидимым для простых смертных: к информации о действующих почтовых отделениях накануне их скупки корпорацией «Federal Express», а также к сведениям о кассах продажи автобусных билетов в пригороде, о ювелирном магазине, новомодных экологах и мини-центре развлечений «Мак-До». Тщательно продуманные вооруженные налеты — скромные, а потому не слишком дорогие с точки зрения расходов на подготовку. То есть ограбления, которые дают вам сумму, в двадцать-тридцать раз больше той, что вы в них вложили. Вот в чем заключалась моя идея.