Призрак Сети

Крюкова Тамара Шамильевна

Скоро он добежал до дороги. Она была такой узкой, что местами на ней не разминулись бы даже две телеги. В середине колея заросла травой, а по бокам изобиловала рытвинами и ухабами. Лето выдалось жаркое, и разбитая в весеннюю распутицу грязь затвердела, точно камень.

Серега двинулся вдоль колеи. Он тщательно обнюхивал землю, пытаясь в богатом переплетении запахов летнего леса найти чужеродный. К своему удивлению, скоро он стал выделять из множества ароматов отдельные запахи трав, цветов и некогда прошедших здесь людей. Это умение поразило начинающего

следопыта. Он читал дорогу, будто книгу, и мог сказать, сколько человек по ней прошли и как давно. К сожалению, он упустил много времени, с каждым днем найти следы Ильки Кречета представлялось все труднее.

Солнце перевалило далеко за полдень, а Серый все еще тщательно обнюхивал каждую пядь дороги в надежде уловить ниточку, которая укажет ему, где проходил рыжеволосый мальчишка. Раньше Серега не задумывался, что запахи людей отличаются так же, как их лица, фигуры и отпечатки пальцев. Его классификация человеческих запахов была простой: воняет потом или нет. Теперь же он отчетливо различал, что пот у всех пахнет по-разному: у каждого свой особый, неповторимый оттенок. Обоняние помогало ему ощутить даже настроение людей. Он носом чуял, добрый перед ним человек или злой. К тому же его память приобрела удивительную способность хранить чужие запахи.

Серый мог безошибочно распознать след Строжича или Ильки Кречета, вместо которого сейчас был Илья. Однако, как он ни пытался, у него не получалось воскресить в памяти запахи своих родителей и друзей. Прежний мир был закрыт для его нынешнего обоняния.

В то время как Серега носился по лесу, занимаясь расследованием, Илья лежал в тени дерева и скучал. Делать было откровенно нечего. Обучение колдовству оказалось ничем не интереснее школьных уроков. То травы сортируй, то запоминай, когда какие растения надо собирать, чтобы в них сохранились целебные свойства. Занятия ботаникой ничуть не раскрывали тайны переселения душ, поэтому будущему колдуну быстро надоели тычинки-пестики. К счастью, Строжич не настаивал на усердии нежданного ученика. Он считал, что мальчонке сперва надо поправиться.

Илья не стал его разубеждать, хотя чувствовал себя довольно сносно. Старик оказался отменным лекарем. Рана почти не беспокоила, и только при резком движении боль отдавала в плечо. Больше всего Илья страдал от смертной тоски. Дома, когда он болел, можно было почитать или посмотреть видак, а в здешних условиях с культурным досугом было явно напряженно.

Созерцание живой природы Илью больше не радовало. Новизна прошла, и его все раздражало: и жара, и мухи, и отсутствие интересного занятия. К тому же Серега, как назло, куда-то запропастился. Он убежал с самого утра и до сих пор не появлялся. В ожидании друга Илье оставалось только лежать и тупо пялиться на зеленый свод листвы.

Приглядевшись, Илья заметил, что ветки лещины усеяны орехами. Сорвав несколько штук, он с трудом отделил орех от зеленой плодоножки. Скорлупка еще не потемнела и внутри оказалась пустой. Орехи не созрели. Илья щелчком послал орех подальше, и

тут ему в голову пришла мысль, как скоротать время. Он расставил орехи в ряд и стал одним вышибать остальные.

Скоро его внимание привлекла возня в кустах.

–  Серый, ты, что ли?
– крикнул Илья.

–  Мы это, - ответил незнакомый голос.

Из зарослей вылезли двое мальчишек, лет десяти. Один до того лопоухий, что даже спутанная копна волос не скрывала оттопыренных ушей. У другого все лицо было усыпано веснушками. Конопатый держал за ноги тушку зайца, так что длинные уши зверька подметали землю.

Судя по виду, парнишки были настроены дружелюбно.

–  Вы кто такие?
– спросил Илья, разглядывая нежданных гостей.

–  Мы-то? Тутошные мы. Меня Федькой зовут, а он Мирилко.

–  Мирилко? Ну и имечко! Ты что, всех миришь, что ли?
– поинтересовался Илья.

–  Не, - вместо лопоухого ответил его товарищ.
– У их в семье одни девки были, вот отец Мирилкин на мать и озлился, мол, не может путевого мужика родить. Разлад пошел, а тут Мирилка и родись. Они и замирилися. А тебя Илькой кличут?

–  Ну да.

–  А мы тебя ужо видали.

–  Где?
– насторожился Илья.

–  Это мы тебя тогда в лесу нашли, - похвастался конопатый и подтолкнул приятеля: - Мирилко, скажи.

Лопоухий молча кивнул.

«Немой, что ли?» - подумал Илья, а Федька взахлеб продолжал:

–  Ты уж не дышал. Как есть мертвяк, навроде этого зайца.

Он красноречиво поднял безжизненную заячью тушку.

–  А это откуда?

–  Так ведь сильцы ставили. Этот такой шустрый оказался. Чуть не убег. Хорошо, что камень под руку попался, дак я его зашиб.

–  И не жалко зверюшку?
– спросил Илья.

–  Чой-то?
– не понял Федька.

–  Нехорошо, говорю, меньших братьев забивать, - назидательно произнес Илья, на правах старшего взявшись за воспитание мальчишек.

Конопатый прыснул со смеху.

–  Это кто тебе брат? Заяц, что ли? А небось похлебку хлебать не дурак? Или у вас охотой не промышляют?

Перед мысленным взором Ильи снова возник дом. Сердце пронзило острое чувство ностальгии, и он искренне сказал:

–  У нас не промышляют.

–  Тю, быть такого не может!
– не поверил Федька.

–  Очень даже может. У нас если что нужно, идешь и берешь готовое.

–  Это в вирие, что ль?
– догадался Федька.
– Значит, Весёлка не врала, будто ты в вирие побывал?

Илья решил не возражать. Если кому нравится, пускай считают его пришельцем из рая. В конце концов, Колумба туземцы тоже принимали чуть ли не за божество.

–  В вирие-то, конечно, охота ни к чему, - протянул Федька.
– И что же в райских кущах еда прямо на деревьях висит?

–  Зачем на деревьях? На полках. И не в кущах, а в супермаркетах.

–  Где?!

–  Представьте, если десять таких полян сплошь уставить полками. А на них все, что душе угодно: мясо, молоко, сыры, сладости, тряпки всякие. Что надо, то и бери.