Призрак Тюлифанского аббатства
Шрифт:
До города было две мили, и мы с полковником, Филимором и Мориарти решили идти пешком. Нужно заметить, что в те времена пройти несколько миль для сельского жителя труда не составляло. Это теперь в Лондоне все разъезжают в красивых экипажах, даже если нужно всего-то на другой конец улицы.
Мы вышли из дома и неторопливо двинулись по тропинке. Но не одолели и двадцати ярдов, как полковник, бросив взгляд на небо, заявил, что забыл взять зонтик и что он сейчас же вернется. Хозяин аббатства поспешил обратно к дому, переступил через порог — и исчез бесследно.
Мы терпеливо прождали несколько минут. Потом Мориарти сказал: если пойдем дальше потихоньку, полковник нас
Зонтик стоял в стойке. Полковника нигде не было. Я позвонил в звонок, и спустившийся Мелоун поклялся, что полковник ушел с нами и не возвращался. Он был совершенно уверен в этом. Беспрестанно ворча, слуга направился в спальню хозяина. Я прошел в кабинет. Вскоре искали уже по всему дому (Джек Филимор и Мориарти тоже вернулись узнать, в чем дело).
Тут из подвала вышла леди Агнесса, со слегка растрепавшимися волосами, со списком в руке. Услышав, что отец пропал, она пришла в сильное волнение, и Мелоуну пришлось принести ей бренди.
Она сказала, что из винного погреба ничего не видела и не слышала. Мориарти вызвался обыскать и погреб, чтобы довести осмотр дома до конца. Я попросил Филимора позаботиться о сестре и отправился вместе с Мориарти. Какую бы неприязнь ни питал я к этому человеку, исчезновение полковника не могло быть делом его рук: он ведь вышел из дома вместе с нами и с нами же ждал у ворот.
Разумеется, осмотр погребов ничего не дал. Они были огромные — можно спрятать целую армию. Но из холла в помещения, где хранилось вино, вел единственный коридор, и в подвалы невозможно было попасть, минуя его, а значит, Агнесса непременно увидела бы вошедшего. Никакой разгадки исчезновения полковника Джеймса Филимора я найти не мог.
Я провел в Тюлифане еще неделю, пытаясь прийти к какому-то выводу. Местная полиция в конце концов прекратила поиски. Мне пора было возвращаться в Оксфорд, к тому же было очевидно, что ни Агнесса, ни Мориарти в моем присутствии больше не нуждаются. С тех пор я получил лишь одно письмо от Джека Филимора — с почтовым штампом Марселя, оно пришло через несколько месяцев.
Как оказалось, через две недели на столе полковника нашли прощальную записку, в которой говорилось, что он не может больше выносить присутствия призрака в Тюлифанском аббатстве. Не желая дожидаться страшной смерти в день своего пятидесятилетия, он решился покончить с собой. К записке прилагалось новое завещание, согласно которому имение отходило к Агнессе как подарок в честь предстоящего бракосочетания, а дом в Стивенс-Грин — Джеку. Филимор писал: хотя все это выглядело весьма странно, а доказательств смерти отца не было никаких, он не стал оспаривать завещание. Позже я слышал, что это решение он принял вопреки совету своего адвоката. Видимо, Джек Филимор не хотел получить свою долю проклятия. Он пожелал сестре счастья и отправился миссионером в Британскую Восточную Африку, а через два года был убит в каком-то мятеже. Даже не дожил до пятидесятилетия.
А что же Агнесса Филимор? Она вышла замуж за Джеймса Мориарти, и имение перешло к нему. Через полгода Агнессы не стало. Мориарти повез ее на островок Бегиниш, чтобы показать столбчатые базальты, вроде тех, что составляют «Мостовую гигантов». Паром затонул, и Мориарти был единственным, кто выжил в этой трагедии.
Он продал Тюлифанское аббатство какому-то американцу и переехал в Лондон, где стал вести беспечную жизнь богатого джентльмена и вскоре промотал все свое состояние. Чтобы вновь разбогатеть, он прибегнул к махинациям. Я недаром назвал его Наполеоном преступного мира.
Что касается Тюлифана, американца ожидал неприятный сюрприз: несколько лет назад Земельная лига добилась радикальных реформ в управлении крупными земельными владениями, и в Ирландии начались войны за землю. Именно тогда в наш язык вошло новое слово — «бойкот», после того как Земельная лига подвергла остракизму Чарльза Бойкота, управляющего имением лорда Эрна у озера Лох-Маск. Американец уехал из Тюлифанского аббатства, которое, оставшись без хозяина, превратилось в руины.
Поскольку я так и не выяснил, что же случилось с Джеймсом Филимором, когда он вернулся за зонтом, я не мог предъявить обвинение тому, в чьей виновности у меня не было и тени сомнения, а именно Джеймсу Мориарти. Не кто иной, как Мориарти, разработал этот подлый план, чтобы завладеть имением, которое, как он рассчитывал, должно было обеспечить его на всю жизнь. Он не любил бедняжку Агнессу, она для него была всего лишь удобным средством быстрого обогащения. Не желая ждать, когда она получит свою долю имущества, он, как я полагаю, подделал предсмертную записку и завещание, а затем придумал хитроумный способ убить полковника, раз уж не удалось свести его с ума этой игрой с проклятием. Как только Мориарти получил все права на имение, Агнесса стала ему не нужна.
Я не мог понять, как ему удалось разыграть спектакль с проклятием, пока через много лет не услышал рассказ об одном необычайном происшествии.
В Лондоне я случайно встретил младшего брата Брэма Стокера, Джорджа. Как и прочие братья Стокеры, за исключением Брэма, Джордж посвятил себя медицине и стал лиценциатом Королевского хирургического колледжа в Дублине. Джордж тогда только что женился на леди из графства Керри, а именно на мисс Макгилликадди из рода старых гэльских аристократов.
Джордж и снабдил меня недостающим фрагментом этой картины. Ему рассказал о случившемся не кто иной, как его шурин, Дэннис Макгилликадди, который видел все своими глазами у себя в Макгилликаддис Рикс.
Примерно через год после событий в Тюлифанском аббатстве в заброшенной шахте нашли труп мальчика. Тут нужно пояснить, что Макгилликаддис Рикс — горный массив на полуострове Ивераг. Это самые высокие горы в Ирландии, и Тюлифан находится поблизости от них. Тело мальчика не разложилось полностью, оно ведь лежало под землей, в холоде. Как раз в это время известный врач из Дублина, доктор Джон Макдоннел, тот самый, что первым в Ирландии провел операцию под наркозом, остановился в Килларни. Он согласился произвести вскрытие, так как местный коронер обратил внимание на странное свойство трупа: мальчик светился в темноте.
Как выяснил Макдоннел, все тело ребенка было покрыто воскообразным желтым веществом. В сущности, это и явилось причиной смерти: вещество закупорило поры кожи, и несчастный попросту задохнулся. Анализ показал, что это была разновидность природного фосфора, который можно найти в тамошних пещерах. Я сразу же понял, какое важное значение имеет сей факт.
Ребенок, как я предположил, был одним из многих беспризорников, обреченных скитаться по дорогам Ирландии. Вероятно, он остался сиротой после картофельного неурожая в тысяча восемьсот семьдесят первом году, когда в селах свирепствовали голод и тиф. Мориарти уговорил или заставил его сыграть роль в задуманной драме. Этот мальчик и был нашим призраком, который показывался время от времени на глаза обитателям Тюлифанского аббатства, кричал и плакал. Неземное свечение давал обыкновенный фосфор.