Призрак в кривом зеркале
Шрифт:
На лестничной площадке покачивался как пьяный Никита. А возле Никиты стоял красивый худощавый мужчина лет тридцати пяти с взъерошенными совершенно по-мальчишески короткими русыми волосами. Сначала Алла посмотрела ему в глаза и испугалась – такие светло-серые бесстрастные глаза могли бы принадлежать убийце. И только потом увидела черное матовое дуло, прижатое светловолосым к шее Никиты.
Глаза ее расширились, но готовый вырваться из горла крик превратился в подобие всхлипа, когда она посмотрела на лицо мужа – жалкое, некрасивое, каким Алла никогда его не видела.
– Не
Алла громко сглотнула, и немой ужас провалился из горла в желудок, стиснул спазмом. Как деревянная кукла, она шагнула назад, вытянув руки по швам, и Никита шагнул вслед за ней. Алла видела, что он приоткрывает и закрывает рот, словно пытается беззвучно что-то сказать, и подбородок его трясется крупной дрожью.
– Не убивай, – прошептал он, на секунду справившись с дрожью.
– Тихо!
Убийца ловко прикрыл дверь, не отворачиваясь от Аллы и Никиты. Ствол по-прежнему был прижат к шее его жертвы.
– Отойди еще на шаг, – приказал он Алле.
Та подчинилась. Никита дернулся за ней, но упершееся в артерию дуло заставило его вздрогнуть и остановиться.
– Вы слышите меня, о бандерлоги? – неожиданно спросил мужчина и усмехнулся. – Ответа от вас, полагаю, не будет, поэтому отвечу сам: «Мы слышим тебя, о Каа!»
– Что… вы… хотите? – слабо проговорила Алла, борясь с тошнотой, подступающей из желудка. Она физически не могла видеть пистолет возле шеи мужа. Толстая жилка, похожая на синего подкожного червя, билась возле кадыка, и она не могла отвести глаз от этой жилки. «Все, что угодно. Все, что угодно, только бы он не тронул Никиту».
– Кто вас прислал? – проблеял тот.
Уголки губ мужчины дернулись, словно ему стало смешно.
– Я вам больше заплачу, – шепотом предложил Борзых, сам не понимая, о чем говорит. Он вообще ничего не соображал с того момента, как вошедший следом за ним в лифт студент в какой-то неуловимый момент исчез, а вместо него образовался этот страшный человек с пистолетом, по глазам которого было видно, что он убьет Никиту с такой же легкостью, с какой сам Никита давил мух. И может быть, даже испытывая удовольствие – такое же, какое испытывал Борзых, глядя на темное пятно, оставшееся от безмозглого насекомого.
– Сколько… сколько вы хотите?
Алла уловила недовольство, мелькнувшее во взгляде мужчины с пистолетом, и торопливо сказала:
– Меня!
И замерла в страхе, что он спустит курок. Она не могла предсказать его реакцию – этот человек напоминал ей робота с заданной программой, послушно выполняющего ее – без страха, без каких бы то ни было чувств… Невозможно было догадаться, чего хотели те, кто послал его.
– Меня… – повторила она, стараясь, чтобы голос не срывался.
– Что – «меня»? – хмыкнул убийца.
– Меня убей. Его не трогай. Он ни при чем. Это все я.
Мужчина с пистолетом помолчал, разглядывая ее, затем спросил у Никиты:
– Это правда?
Побледневший Никита издал невнятный звук, сглотнул и так и застыл с открытым ртом, словно кто-то нажал на кнопку пульта и поставил на паузу Никиту Борзых. Верхняя губа его странно
– Меня… – в надежде, что уговорит этого сероглазого убийцу обменять ее жизнь на Никитину.
– Это я уже слышал, – ровно сказал убийца. – И даже убедился, что ваш супруг не возражает.
Он подождал, бросил взгляд на свою жертву, но Борзых стоял, часто дыша открытым ртом и ничего не говоря.
– Отлично. Но убивать вас, сударыня, мне ни к чему. Поэтому поступим так…
Наступила пауза, в которой слышно было прерывистое дыхание полумертвого от страха Никиты и мерная приглушенная ругань из соседней квартиры.
– Если… – сказал наконец убийца, сжал зубы, и Алла вдруг увидела, что он живой человек – живой, из плоти и крови, а не та бесстрастная машина, что привиделась ей. – Если… кто-то из вас. Еще раз. Покусится на жизнь Ксении Ильиничны Пестовой… Тогда этот – умрет.
Он кивнул в сторону Никиты, чтобы у Аллы не было никаких сомнений в том, кого именно назвали «этот».
– Вы понимаете меня?
Она судорожно закивала, понимая лишь, что ее мужа оставляют в живых.
– Легкой смерти ему я не обещаю. Хотите свести мужа в могилу – пожалуйста. Заберетесь еще раз в дом Ксении Ильиничны, останетесь вдовой.
Борзых попытался протестующе замычать, но мужчина сделал почти незаметное движение рукой, и Никита замолчал.
– То же самое, – добавил он, – относится к любым нанятым вами людям. Причинно-следственная связь будет прямая: нападение на Ксению Ильиничну – труп вашего мужа.
Теперь убийца говорил почти весело, но Алла чувствовала цену его веселости. В серых глазах на мгновение блеснула ярость, и она поняла, что он ненавидит их обоих. От этого ей почему-то стало легче.
А мужчина тем временем толкнул Никиту в спину. Короткий, почти без замаха удар оказался неожиданно сильным, и Борзых пробежал два шага вперед и налетел на жену. Оба упали, Алла ударилась локтем об угол шкафа и вскрикнула от резкой боли.
Убийца же хладнокровно повернул задвижку, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. К тому моменту, когда Алла с Никитой подбежали к окну, чтобы увидеть его возле подъезда, он уже обогнул дом и исчез.
Этот же день, двенадцать часов назад.
Когда Макар зашел в сад на зеленом холме, залитый лучами, мокрый и сверкающий от утренней росы, он успел сделать несколько шагов по кирпичной дорожке – и дверь дома распахнулась. Три кошки, два кота, Ксеня – лохматая, босоногая, в длинной фланелевой рубашке ниже колен, – все они бросились к нему, и кошки закрутились под ногами, а Ксеня схватила Макара за руку, потащила за собой, и Илюшин чуть не наступил на лапу Вилке.