Призрак в Монте-Карло
Шрифт:
Глубоко вздохнув, Эмили сказала:
— Жанна, я собиралась рассказать тебе все через несколько дней. Я ожидала свою племянницу к концу этого месяца. И ее вчерашнее появление меня крайне удивило. Она сказала мне, что мать-настоятельница умерла, и монахини решили отправить учениц по домам на три недели раньше намеченного срока. Мадемуазель написала мне, но, как я тебе уже сообщила, письмо не пришло.
На мгновение Эмили замолчала. Потом она посмотрела на Жанну и тихо, почти шепотом, проговорила:
— Сегодня, Жанна, мы начинаем новую жизнь, ты и я. Прошлое закончилось.
—
— То, что сказала, — отрезала Эмили, на этот раз ее голос прозвучал как обычно. — Это не предмет для обсуждения, Жанна, я просто ставлю тебя в известность. Позавчера я продала дело.
— Мадам!
Не вызывало сомнения, что в возгласе Жанны звучало изумление.
— Да, я продала его, и довольно выгодно. Думаю, лучше и быть не могло. С сегодняшнего дня, Жанна, «Дом 5 по Рю де Руа» прекратил свое существование, он вообще никогда не существовал. А мадам Блюэ умерла.
— И поэтому вы изменили цвет волос, мадам? — спросила Жанна.
— Вот именно! — ответила Эмили, бросая взгляд на свое отражение в зеркале. — Теперь мои волосы будут седыми, как и предопределено Господом! Это, конечно, старит меня, но теперь у меня нет причин стремиться выглядеть моложе и привлекательнее. У меня другие планы, совершенно иные. Жанна, отныне я буду графиней. «Госпожа графиня». Звучит неплохо, правда? Ты не должна забывать, Жанна, что с сегодняшнего дня я становлюсь графиней.
— Бог мой! Но, мадам, как вы сможете? Я имею в виду…
— Послушай, Жанна, и не перебивай. У меня очень мало времени. Скоро проснется мадемуазель, и к этому моменту ты должна уяснить, какую историю мы ей преподнесем. Я — госпожа графиня. Я была замужем, а теперь овдовела. Помни, Жанна, что мадемуазель ничего не известно о месье Блюэ. Я ей никогда о нем не рассказывала. Когда я навещала ее в монастыре, я представлялась как мадемуазель Ригад. Я рассказала одну и ту же историю и монахиням, и мадемуазель. Это было правильно со всех точек зрения, и теперь я очень рада, что тогда так поступила. Теперь о том, что мне от тебя сейчас нужно. Несколько дней назад, проходя по Рю де Мадлен, в витрине одного довольно бедного магазинчика я увидела чемоданы. Этот магазин продает уцененные или поношенные вещи. Так вот, там были отличные чемоданы из хорошей кожи. И на всех была вытиснена графская корона. Тебе надо сегодня же утром пойти туда и купить их. Это будет служить подтверждением моей истории.
— Чемоданы, мадам? Вы собираетесь уехать?
— Да, Жанна, и ты поедешь с нами — с мадемуазель и со мной. Я же сказала, что прошлое умерло, и начинается новая жизнь.
— Но куда же мы поедем, мадам? И зачем нам притворяться?
— Я не собираюсь раскрывать тебе свои секреты, Жанна. Я предпочитаю решать все вопросы сама, без чьей-либо помощи. Думаю, так правильнее. В случае неудачи винить будет некого, кроме самой себя. Но на этот раз я не допущу провала! Восемнадцать лет я строила планы и трудилась ради этого мгновения. Да, я много трудилась! Все, что я делала, было только ради этой минуты!
Последние слова Эмили почти что прошипела, ее глаза превратились в узкие щелочки на бескровном лице. Внезапно, всплеснув руками, она взглянула на Жанну с совершенно иным выражением.
— Что ты так смотришь на меня, Жанна? Ты должна доверять мне. Давай, поспеши в магазин за чемоданами — они нам пригодятся. Потом надо будет еще перебрать мои платья: большинство мне уже не понадобятся.
— Не понадобятся? — Вид у Жанны был крайне удивленным.
— Конечно! Никогда не понадобятся! Я аристократка, Жанна, я светская дама! Открой шкаф и посмотри, какое из моих платьев подходит для такой роли.
Жанна послушно приблизилась к занимавшему всю стену спальни шкафу из красного дерева. Она распахнула дверцу. Шкаф был до отказа забит самыми разнообразными платьями. Казалось, на волю вырвалась радуга: взору Эмили предстали разноцветные оборки, ленты и кружева, от обилия ярких красок зарябило в глазах.
— Продай их, — сказала Эмили. — За них дадут не очень много, но вдова Уаэтт — хотя она страшная мошенница — даст тебе больше всех. Назови ей свою цену и торгуйся изо всех сил. Вот это зеленое бархатное платье — новое, а тем — три месяца. Атласное платье цвета цикламен доставили только за неделю до Рождества.
— Мадам, атласное вы надевали всего три раза!
При этих словах Жанна бережно сняла с вешалки платье из блестящей ткани. Оно было отделано оборками из такого же материала, но с начесом, что делало их матовыми. Платье также украшали бархатные ленты, завязывающиеся в бант, а корсаж и узкие рукава были расшиты блестящими камешками. Не было сомнений, что платье дорогое, но при дневном свете оно выглядело кричаще. Оно было и безвкусным, и вызывающим, его корсаж из китового уса топорщился, и из-за этого создавалось впечатление, будто платье надето на невидимку.
— Убери его, Жанна, — приказала Эмили. — Теперь я понимаю, как я, должно быть, в нем выглядела.
Жанна повесила платье в шкаф и закрыла дверцу.
— А что же будет носить мадам, когда я продам все платья? — спросила она.
— Новые платья — и для дневных приемов, и для вечерних. Мне надо заказать весь гардероб, да и мадемуазель понадобятся новые туалеты. Немедленно отправляйся к мадам Гибу и скажи ей, чтобы она зашла. Скажи ей, что у меня к ней дело особой важности.
— Мадам Гибу! Но это ужасно дорого!
— Я это прекрасно знаю, Жанна. Но настал тот самый момент, когда не следует экономить. Я же сказала тебе — начинается новая жизнь.
Трубный глас Эмили эхом отдавался во всех углах комнаты, ее слова звучали как призыв к действию — и тут раздался стук в дверь. На мгновение глаза хозяйки и горничной встретились, слова замерли на губах. Потом с усилием Эмили произнесла:
— Войдите!
Дверь открылась, и вошла Мистраль. На ней была длинная ночная рубашка из белого льняного полотна. Подобные рубашки шили для своих учениц сами монахини. На плечи девушка накинула кашемировую шаль. Улыбаясь, она медленно вошла в спальню и приблизилась к кровати своей тетушки. В это мгновение бледный луч зимнего солнца коснулся ее волос — и они вспыхнули золотым живым огнем, как бы осветившим всю комнату.