Призрак
Шрифт:
Оно казалось таким одиноким на прилавке. И Харри купил его и надел ей на палец. Чтобы у кольца появился новый дом, сказал он тогда. Что-то в этом духе. Что-то бредовое, что она могла принять за смущение, за завуалированное признание в любви. Может, так оно и было, во всяком случае, оба они рассмеялись. Из-за его поступка, из-за кольца, из-за того, что каждый знал, что другой тоже знает. И из-за того, что им было так хорошо. Потому что все, чего они хотели и одновременно не хотели, заключалось в этом потертом дешевом колечке.
— Прогуляемся, пока солнце еще не спряталось? — спросила Ракель.
— Да, — сказал Харри, улыбаясь ей в ответ. — Давай.
Они пошли по дороге, ведущей к вершине плоскогорья. Лиственные деревья с восточной стороны были такими красными, что казались объятыми пламенем. Свет играл на поверхности фьорда, похожей на расплавленный металл. Но больше всего в городе, раскинувшемся внизу, Харри, как обычно, очаровывало созданное человеческими руками. Аспект муравейника. Дома, парки, дороги, краны, корабли в порту, начавший загораться повсюду свет. Машины и поезда, которым надо бежать в разные стороны. Сумма действий, которые мы производим. И вопрос, который может задать себе только тот, у кого имеется в распоряжении так много свободного времени, что он может остановиться и посмотреть на снующих муравьев: «Почему?»
— Я мечтаю только о мире и покое, — сказала Ракель. — Только об этом. А ты о чем мечтаешь? Что тебе снится?
Харри пожал плечами.
— Что я нахожусь в узком коридоре, по которому летит снежная лавина и погребает меня.
— Уфф.
— Ладно. Ты же знаешь, у меня клаустрофобия.
— Нам часто снится то, чего мы боимся и одновременно желаем. Исчезнуть, быть погребенными. Тогда ведь мы будем в безопасности, да?
Харри засунул руки глубже в карманы.
— Три года назад я попал под лавину. Так что все просто.
— Значит, несмотря на то, что ты уехал в Гонконг, тебя преследуют призраки?
— Да нет, — ответил Харри. — Ряды призраков поредели.
— Правда?
— Да. Какие-то вещи можно оставить в прошлом, Ракель. Искусство обращения с призраками заключается в том, чтобы долго и пристально смотреть на них и понять, что они просто призраки. Мертвые и бессильные призраки.
— Вот как, — произнесла Ракель таким тоном, что он понял: тема ей неприятна. — В твоей жизни есть женщины?
Вопрос прозвучал очень легко. Так легко, что он даже не поверил.
— Как сказать.
— А ты скажи.
Она надела солнцезащитные очки. Определить, как много она хочет услышать, было непросто. Харри решил обменять свой рассказ на предоставление аналогичной информации с ее стороны.
— Она была китаянкой.
— Была? Она что, умерла? — Ракель игриво улыбнулась.
Харри подумал, что, кажется, для нее еще не слишком горячо. Но он предпочел бы, чтобы она вела себя немного поделикатнее.
— Деловая женщина из Шанхая. Она холит и лелеет свою гуанкси — сеть нужных связей. И богатого старого китайского мужа. И — когда представится случай — меня.
— То есть, другими словами, ты пользуешься ее геном заботы?
— Хорошо, если бы это было так.
— О?
— Она выдвигает крайне специфические требования относительно места и времени. И способа. Ей нравится…
— Достаточно! — произнесла Ракель.
Харри криво улыбнулся.
— Как тебе известно, я всегда питал слабость к женщинам, которые знают, чего хотят.
— Я сказала, достаточно.
— Понял.
Они шли молча. Пока Харри в конце концов не произнес вслух слова, написанные крупными буквами в воздухе перед ними:
— А как насчет этого Ханса Кристиана?
— Ханс Кристиан Симонсен? Это адвокат Олега.
— Я никогда не слышал имени Ханс Кристиан Симонсен в связи с делами об убийствах.
— Он из нашего района. Мы учились на одном курсе на юридическом. Он пришел и предложил свои услуги.
— Ммм. Понятно.
Ракель рассмеялась.
— Я помню, что во время учебы он пару раз приглашал меня в рестораны. И хотел, чтобы я пошла с ним на курсы свинга.
— Бог ты мой.
Она засмеялась еще громче. Господи, как же он скучал по этому смеху!
Ракель подтолкнула его в бок:
— Как ты знаешь, я всегда питала слабость к мужчинам, которые знают, чего хотят.
— Ну да, — сказал Харри. — И что же хорошего они тебе сделали?
Она не ответила. Ей и не надо было отвечать. Вместо этого она наморщила переносицу между черными широкими бровями. Эти морщинки он обычно разглаживал указательным пальцем, как только они появлялись.
— Иногда лучше иметь преданного адвоката, чем опытного, который наперед знает, чем закончится дело.
— Ммм. Ты хочешь сказать, того, кто знает, что это безнадежное дело.
— А ты хочешь сказать, что мне надо было нанять кого-нибудь из старых усталых лошадок?
— На самом деле лучше всех работают чрезвычайно преданные.
— Это всего лишь маленькое убийство в наркоманской среде, Харри. Лучшие заняты престижными делами.
— И что же Олег рассказал о случившемся своему преданному адвокату?
Ракель вздохнула.
— Что он ничего не помнит. И кроме этого, он не хочет говорить ни слова ни на какую тему.
— И на этом будет основываться ваша защита?
— Послушай, Ханс Кристиан — блестящий адвокат в своей области, он понимает суть дела. Он советуется с лучшими. И он на самом деле работает и днем и ночью.