Призрак

Кабиров Марат Рафилович

Вместо ее любимого стоял какой-то человек, закутанный в белую, пропахшую нафталином простыню.

— Ааааа, ууууу!

У белой простыни, кажется, нет и лица, во всяком случае, там можно было разглядеть только черную пустоту.

И из этой простыни раздался голос:

— Не бойся, дорогая. Это я, Хасан...

Голос был знакомый. Женщина немного успокоилась. Но крикнула еще раз:

— Ааааа, ууууу! На этот раз для того, чтобы напугать мужчину.

— Не бойся, моя единственная... —

Хасан сбросил простыню и остался в одних трусах. — Не бойся... Это тебе!

Хасан протянул ей цветы. Женщина в растерянности постояла немного, затем, улыбнувшись одними уголками губ, поставила цветы в вазу.

Однако розы не очень-то были хороши'. Они были все измяты и производили вид весьма потасканный. Мужчина заключил Сакину в свои объятия. Женщина поласкалась немного и оттолкнула его в сторону. От Хасана так и несло нафталином.

— Иди, помойся, — сказала женщина, мило улыбнувшись. — Чем-то пахнет от тебя.

И, увидев выражение его лица, громко засмеялась. Желая поскорее избавиться он щекотливого положения, Хасан направился в ванную.

— Скажи, что случилось?

— Выйду расскажу.

Однако Сакина загородила ему дорогу:

— Прямо сейчас рассказывай. Что случилось?

Хасан не знал, что и сказать. Он стоял, уставившись в одну точку, как школьник, не выучивший урока. Сакина опять рассмеялась.

— Одежда твоя где?

Хасан начал заикаться, краснеть. От одного воспоминания о Призраке его кинуло в дрожь.

— Отдал какому-то нищему... — еле выдавил он. — Да, отдал нищему.

— И телефон тоже?

Сам того не замечая, Хасан изо всех сил кивнул головой.

— И деньги?

Хасан опять кивнул. Потом стеснительно добавил:

— Да... Все отдал... В карманах ушло...

Женщина конечно же догадалась об ограблении, но решила не показывать виду.

— Никому ничего не давай, — сказала она тоном матери, отчитывающей сына-озорника. — Не раздавай свое добро чужим людям.

Хасан слушал ее, кивая головой в знак согласия. И повторял за ней: «Никому не дам. Не буду раздавать свое добро чужим людям». Весь вид его выражал полное послушание. Тем не менее упавшим голосом он попытался возразить:

— Пожалел я его... Очень уж вид у него жалкий был... Я о призраке... о нищем говорю. Пожалел я...

— Мне их тоже жалко, — сказала жестко Сакина. Но я никому не даю. И ты тоже не давай.

Хасан кивнул.

— Для дома надо, ты же сам видишь, как тут у меня... Ничего путного нет. Чем нищим раздавать, лучше бы мне помог.

Хасан оживился:

— Конечно, помогу, — вскликнул он в каком-то страстном порыве. — Коль пожелаешь, завтра же евроремонт сделаю...

Женщина широко улыбнулась. Посмотрела с восхищением на мужчину.

— А если

подумать, то очень даже оригинально, — еще шире улыбнулась она. — Разве кто-нибудь догадался бы придти к своей любимой женщине в одних трусах? Не догадался...

Хасан тоже улыбнулся. Хотел было даже кинуться в объятья любимой, но о спохватившись, пошел в ванную.

— Хорошо что хоть ты есть у меня, моя единственная! — умилился он. — Люблю я тебя.

Внезапно зазвонил телефон. Сакина подбежала к аппарату и подняла трубку. Хасан, насторожившись, застыл в дверях ванной.

— Я вас слушаю, — сказала Сакина. И вдруг лицо ее исказилось, побледнело. — О, Аллах! — в ужасе воскликнула она.

Обеспокоенный Хасан подошел к ней:

— Кто это там?

Женщина не ответила. Хасан нажал на аппарате какую-то кнопку. По всей квартире раздался голос звонившего. Хасану он показался чем-то знакомым. «Где я его слышал?» — подумал он. Но вспомнить не смог. «Показалось...» — решил Хасан.

— Сакина, говорю, Сакина! Почему не отвечаешь? Что случилось? — добивался голос.

— Ты... Ты откуда... Откуда звонишь?

— Из будки. Да, ладно, не мучайся. Приду, все объясню.

— Боже... Разве оттуда возвращаются? — прошептала она еле слышно.

— Ошибка вышла, Сакина... — сказал с запинкой голос — ошибка...

— Подожди, кто же ты?.. Зачем эти шутки? Разве можно так шутить? — Сакина была готова вот-вот зарыдать.

— Я не шучу, Сакина. — голос дрогнул. — Не шучу. Я — Закирзян.

У Сакины задрожали губы.

— Мы же Закирзяна уже похоронили, — пролепетала она, моргая глазами. Я вся в горе. Не делайте больше так, пожалуйста.

Она нажала на кнопку. Послышались гудки отбоя.

— Вот нахал! Попадись он мне в руки! — запетушился Хасан, — Я ему покажу...

Телефон снова зазвонил. Сакина нажала кнопку.

— Сакина, это опять я. Закирзяна, ты говоришь, похоронили?

— Да, три дня назад.

— Этого не может быть.

Сакина загрустила:

— Очень даже может быть.

Голос на том конце, похоже, растерялся:

— Подожди... А кто же я тогда?

— Пить надо меньше! — взорвалась Сакина, — чтобы головы не терять...

И отключила телефон.

— Что за псих это был?

— А голос ведь действительно похож, — засомневалась Сакина. — Не звонил же он из могилы...

Воцарилась тишина. Тяжелая.

— А ведь он и прийти может, — задумалась Сакина.

— Пусть только придет! На куски порву!

— Женщина бросила на него ласковый взгляд.

— Нет, дорогой. Не пойдет. Схоронили только три дня назад. Что подумают, если увидят нас вдвоем.

Замолчали. В душе у обоих возникла какая-то тяжесть.