Призраки прошлого
Шрифт:
Сценарист выслушал параноидальный бред о розовых соплях, уставился на меня, и проговорил, как показалось, с восхищением:
– Олег, вы не пишите книги?
Я ощутил неловкость от того, что сценарист воспринял мою чушь всерьёз. И лишь пожал плечами.
– Нет, не пишу. Может быть, ещё постельную сцену вставить стоит. Все-таки показать, что Франко и любовник был неплохой.
Непогода взглянул задумчиво на меня.
– Вы знаете, Дмитрий Сергеевич отрицательно относится к подобным вещам. Но я постараюсь. Спасибо, Олег за ценные советы.
Я вернулся на площадку, и мы сняли, наконец, злополучную сцену, на которой прервались, когда приехал Мельгунов. Верхоланцев почти не вмешивался. Мы сделали пару дублей Миланы, потом меня и главреж устало бросил:
– Ладно, перерыв. Потом другую сцену будем репетировать.
К нему подскочила Лиля и стала шептать ему что-то с таким выражением лица, будто через пять секунд наступит Апокалипсис. Верхоланцев матерно выругался, потом взглянул на меня и буркнул:
– Ты, пианист хренов, сядь за рояль и сбацай что-нибудь.
Я разозлился, издевательские слова оказались последней каплей. Ни слова не говоря, я снял пиджак, зацепив за петельку, забросил за спину и демонстративно направился к выходу из кафе.
– Ты что оглох? – поинтересовался Верхоланцев с долей удивления. – Куда пошёл?
– Я вам не быдло, чтобы меня мордой по столу возить, – огрызнулся я.
Я ждал, что он разразится потоком матерных ругательств, заорёт, чтобы я выметался со студии. Выгонит навсегда. Но вместо этого Верхоланцев произнёс с иронией:
– Звёздная болезнь началась? Ладно, Олег, не обижайся, – добавил он дружелюбно. – У нас пианист заболел, надо снять пару кадров. А ты я вижу, хорошо умеешь на рояле играть. Ну чего уставился. Что мне перед тобой на колени встать?
– А по-человечески нельзя относиться? – буркнул я.
Он подошёл ко мне, приобнял за плечи, отвёл в сторонку. Улыбаясь в усы, тихо спросил:
– Ты за «пидора» обиделся что ли? Олег, ну ты ж мужик, разве такая глупость может тебя задеть? Это шутка была. Ну, извини, я сорвался. Что я тебе скажу, я нашему сценаристу предложил твою роль увеличить, потому что ты вписался в нашу команду. Молодец. Да, бывает, что я ору. Но я ору на всех, потому что всех вас, засранцев, люблю. Давай дуй в гардеробную, чтобы тебе роскошный фрак выдали.
Через полчаса я сидел за роялем, рядом суетились техники, выставили камеру.
– Кирилл, спину снимешь и крупный план рук. Понял? – отдавал приказания Верхоланцев.
Лиля поставила на пюпитр пачку нот, от чего мне стало хреново. Но Верхоланцев, увидев на моем лице растерянность, проронил:
– Играй что хочешь. Не переживай.
Когда начали съёмку, краем глаза я замечал, что Верхоланцев все больше мрачнеет, будто моя игра его раздражала. Я внутренне сжался, ожидая окрика: «Эмиль Гилельс хренов, играть не умеешь, а берёшься».
Но он молчал, лишь отдавал короткие указания Кириллу, который снимал мои пальцы, бегавшие по клавиатуре рояля.
– Стоп. Снято! – наконец, воскликнул Верхоланцев, и добавил: – Молодец, Олег. Сегодня выпишем тебе двойную ставку. Иди отдыхай.
Я спустился вниз и на выходе из павильона столкнулся с длинным, тощим, как швабра, мужиком, одетым в наглухо застёгнутый темно-серый костюм. По его выправке сразу понял, что это мент.
– Господин Верстовский? – спросил он глухим, металлическим голосом. – Виктор Николаевич Звягинцев, старший следователь. Я должен с вами поговорить. По поводу убийства Северцева. Пройдёте.
Звягинцев провёл меня по коридору, и мы оказались в комнатке без окон, где стоял лишь металлический стол и два стула напротив. Около стены скучал здоровенный амбал в полицейском форме, что мне совершенно не понравилось.
– В каких отношениях вы были с господином Северцевым? – ошарашил следователь.
– Да ни в каких. Я видел его только мёртвым, нашёл в гроте тело.
– Как же так? Вы же заменили его в этой роли. Это нам известно.
– Это произошло совершенно случайно! Я приехал в гости к своим друзьям. Гулял по берегу, зашёл в пещеру, нашёл труп. О чем честно сообщил в полицию. Всё!
– Почему вы так сердитесь? – глухо произнёс Звягинцев, пристально изучая меня. – Вы в составе съёмочной группы, погибает актёр, вы занимаете его место.
– Вы что обвиняете меня, что я его убил, потому что хотел роль получить? Чушь! Я даже не актёр, я – журналист. Приехал отдохнуть. Случайно оказался на съёмочной площадке, они искали актёра на замену. Я подошёл, рост и вес у меня такой же, как у Северцева.
– Откуда вы знаете вес Северцева?
– Потому что размер у меня одинаковый, его костюмы мне идеально подошли, даже перешивать не пришлось.
– Удивительно, не правда ли? – следователь откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз. – Вы случайно приезжаете в город. Случайно попадаете на место преступления. И случайно получаете роль убитого актёра. Не слишком много случайностей?
Безумно захотелось долбануть придурка по башке стулом, и стоило огромного труда взять себя в руки.
– А в каких отношениях вы с Миланой Рябининой?
Я озадаченно взглянул на него:
– Ни в каких.
– Вот как. Очень красивая женщина. Вы её партнёр. По нашим данным у неё с Северцевым была связь. Двое мужчин, одна женщина.
Я подумал, что следователь начитался Агату Кристи и разыгрывает передо мной пьесу «Мышеловка».
– Вы забыли о муже Миланы. У него как раз и был мотив убить Северцева, – саркастически проронил я. – А я тут совсем ни при чем. Я появился в городе после убийства Северцева, и даже не подозревал о том, что он снимается здесь. Послушайте. Вы что разыгрываете карту – поскольку я нашёл тело, обвинить меня в убийстве? Чушь собачья!
– И почему вы так нервничаете? – в голосе следователя звучало нескрываемое ехидство.