Призраки в горах (Бедный Сэнсэй)
Шрифт:
Положение кунгфуистов было очень шатким, предельно шатким. Если приверженцы каратэ ухитрились официально пробить свою федерацию, установили тесные контакты с мастерами и федерацией каратэ в Японии, ездили туда на стажировки, участвовали в состязаниях, то для кунг-фу все это пока за семью печатями. Кунг-фу, как вид борьбы, для страны совершенно нов.
Неизвестно на что надеяться: то ли рассчитывать, что федерация каратэ возьмет их под свое крылышко, то ли пробивать свою собственную федерацию. Всем этим, насколько ему было известно, занимался сам шинхан. Сколько времени могла
– Федерацию каратэ тоже закроют, – чуть слышно бросил Торшин. – Причем вопрос будет решаться в ближайшее время. Не мешало бы тебе подумать о том, что ты станешь делать, когда все это случится…
– Да, Слава, – машинально ответил Олег.
Олег не помнил, как он попрощался с ребятами, со Славкой. Он лишь заметил, что уже один сидит в просторном зале. Хорошее настроение куда-то пропало. Перед глазами вдруг возник образ Леши. Память услужливо рисовала все до мельчайших деталей: дорогое кожаное пальто, отличную волчью шапку, сапоги, джинсы, рукавицы. И словно наяву вспомнился недавний разговор:
– Да ты знаешь, как тебя называют все сэнсэи шинхана? – расплылось в противной ухмылке сплюснутое лицо Леши.
– Как?
– Самый бедный сэнсэй города Москвы. А возможно, и всего Союза.
И словно молоточками в висках отстучало:
– Бедный сэнсэй! Бедный сэнсэй! Бедный сэнсэй!..
– Ос-с-с! – Олег по привычке поклонился уже пустому спортзалу и спустился вниз по каменной лестнице.
В фойе, перед гардеробом сидел старик-вахтер Зиновий в стеганой безрукавке и светло-серых валенках с кожаными пятками. Зиновий прищурился на него через мутные стекла очков и почему-то кивнул.
– Последний что ль, сынок?
– Ага, последний, – вяло ответил Олег и отдал ключи.
– Вот и отлично. Теперь старику и отдохнуть можно.
– Вам вроде бы спать не полагается. На посту же!
– А я и не спать, – охотно вступил в разговор Зиновий. – Вы там все прыгаете, топочете и визжите. Чистый зоопарк. А я волнуюсь как-то. Как уходите, так сразу тишина и покой. Ты вот как считаешь, неужели так и нужно?
– Что нужно? – не понял Олег.
– Ну, что вы там калечить друг друга учитесь, сынок. Неужто милиция вами не интересуется?
– Это спорт, дед – отрезал Олег, – а милиция спортом интересоваться не должна. Пока!
Проходя через стеклянные двери заводского клуба, он услышал ворчливый голос сторожа:
– У боксеров энтих хоть рукавицы толстые, чтоб друг друга не зашибить. А тут прям так хлобыстают…
На улице было морозно. Ветер, правда, дул в спину. Никого из ребят уже не было видно. Мелкие редкие снежинки кружились вокруг фонарей, причудливо бросавших свет на деревья расположенного справа небольшого парка. Ветви деревьев покрылись белыми полосами снега. Ограненные контрастным светом, эти снежные наросты, особенно на толстых ветках, смотрелись рельефно, будто сказочные великаны с выпуклыми буграми бледных мышц.
«А что ты будешь делать, – мелькнула мысль, – если секции действительно закроют? Закончится, наконец, твое сэнсэйство!.. Какой же выбор ты сделаешь? Ведь мать о тебе серьезно беспокоится. Жизнь – слишком сложная и длинная штука, чтобы к ней можно было относиться так безответственно, как ты…»
«Да, вот что надо сделать, – подумал Олег. – Надо позвонить Маринке. Тридцатое декабря как-никак!»
Телефонная трубка обожгла холодом. Замерзший диск проворачивался с черепашьей скоростью.
– Алло?
– Марину будьте любезны.
– Минуту…
Через стекла телефонной будки ничего не видно. Все изнутри заросло толстым слоем изморози от дыхания. Кое-где отпечатались заледеневшие полупрозрачные пятерни, судя по размерам – женские, а может быть, детские.
В трубке послышалась невнятная речь.
– Да! – раздался отчетливо знакомый девичий голос.
– Привет, Маринка!
– Олежка?
– Он самый!
– Можешь меня поздравить! Сдала сегодня зачет по немецкому.
– Марин, – перебил ее Олег, чувствуя вдруг, как он зверски нуждается в ее теплоте и участии. – Пошли со мной справлять Новый год?
– А где ты празднуешь?
– Точно еще неизвестно. У кого-нибудь из наших Сэнсэев…
– Знаешь, Олежка, меня так достали родители. Я чувствую, что мне никак от них не отвязаться. Заладили, что это семейный праздник, – и все тут! Алло! Что ты замолчал? Алло!
Не глядя, он повесил трубку на рычаг. Некоторое время сосредоточенно дышал на замерзшую руку, потом погрел рукой ухо.
Торшин ушел. Новой год придется справлять в одиночестве. Красота!
Вдруг вспомнил, что зал Леши располагается поблизости. Олегу пришло в голову, что там он немного отвлечется от обуревавших его тоскливых мыслей.
Минут десять он шел по заснеженным белым улицам. Вот и нужный двор. Здание общеобразовательной школы слоново темнело впереди своими пятиэтажными боками, и лишь спортзал в полуподвале ярко светился зарешеченными большими окнами.
Олег подошел к окну, едва не поскользнувшись на замороженной накатанной луже, заглянул внутрь. Внизу, в зале, облаченные в черные кимоно, двигались ребята Леши. Среди них были две девицы. Он им очень смешно ставил блок коу-шоу [19] .»Пожалуй, – пронеслось в голове Олега, – если они так долго будут выполнять его в бою, это будет их последнее движение в схватке».
19
Коу-шоу – верхний блок рукой (кит.)
Завершив отработку верхнего блока, ребята взялись за связку «аист против змеи». Со стороны все это смотрелось красиво: тридцать человек почти синхронно, как в балете «Фридрихштадтпалас» крутили эффектное тао. Донеслось дружное «Киай!»
За ворот опустилось несколько пронизывающе холодных снежинок. Чертыхнувшись, Олег поспешил к подъезду.
Переступив порог зала, он сдержанно поклонился, снял шапку и шепнул: «Ос-с!». Леша помахал ему рукой и тут же что-то громко крикнул гортанным голосом. Ребята в черных кимоно замерли и поприветствовали пришедшего сэнсэя. Дисциплина у Леши смахивала на военную.