Про котиков и не только
Шрифт:
— О, скотина старая, ты ведь у нас и так не от мира сего! — Папа Сережа явно расстраивается и, смахнув набежавшую слезу, продолжа-ет, — да, надо порадовать Тимку, но как? К мурке сводить или купить ему резиновую? Так он кастрированный.
Сева, влезая без очереди: — Купи тогда мне!
— Да пошел ты! Сами найдем, я тебе уже помогал. Помнишь, ког-да деньги нашли?
— Да тише ты, папа, вдруг Тимка услышит, продаст ведь.
— Не продаст, он по-крупному всегда с нами, а за мелочь я на него не в обиде. Сева:
— Да и я тоже, брат все-таки! Тима из кухни:
— Ребята, а я все слышал! Сева:
— Я же говорил! У, урод! — бежит на кухню.
Шум драки, потом выходят оба в обнимку, у одного поцарапано под левым глазом, у другого под правым.
Папа Сережа: — Опять подрались?! Тима:
— Не, просто договаривались. — Ну и как?
Сева:
— Похоже, он все понял! Тима:
— Да-да, обязуюсь денно и нощно неусыпно следить, любимый папочка Сереженька, за твоими женой и тещей! И докладывать, куда
и что они от вас прячут. А денег ваших мне не надо! Я не такой! Сева перебивая:
— Да дадим, дадим и тебе деньжат, не ной! Тима:
— Ну, если только за работу, а трудиться я буду, клянусь, как слон!
С этого дня, точнее с того момента, как ему первый раз заплатили, мы все трое стали «не разлей вода». Друзья, да и только! Даже спали
и то, теперь в обнимку! А жена с бабой Мусей, так ничего и унюхали!
11
Был, правда, один маленький прокол, да удалось кое-как отбиться. Это, когда я теще подарил на именины сто долларов, что мне Сева назад от своей прежней мурки притащил, с которой к этому моменту вконец рассорился, а они оказались фальшивыми. Даже дед Иван, те-щин сосед по даче, и тот этому посмеялся. А она, дура старая, почему-то расстроилась. Я же на это сказал лишь одно:
— А мне-то как стыдно тещенька. Да, видать, на все воля Божья! Сева сначала озлился намурку очень, хотел было заставить сказать правду, но я его сумел отговорить, объяснив, что, может быть, мы сами чего напортачили, когда деньги меняли. Ибо мурка-то Севкина была кошечкой невестки все того же Ивана Ароновича, героя нашей пред-ыдущей истории. И все-таки Сева обиделся, теперь уже на меня. Выходит, я мог сунуть ему липовых денег, ему, моему любимому
сыну!
Хотел уже было даже Тимке поплакаться. Пришлось подбросить ему, да и Тимошке за компанию, деньжат. Так, на всякий случай!
10 января 2007 г.
Добрый поступок
(Еще сказочка)
Когда он пил, То всех мирил.
С.Р.
— Ладно, — сказал Сева и почесал лапкой нос. — Папа придет — откроет, а я покамест с Тимкой в шашки поиграю.
Эй, братец, хватит спать, вставай, будем в шашки биться! — трясет кота Тимку. Тот и усом не шевелит.
— Ну, хорошо волосатый! — говорит Сева и идет на кухню за во-дой, чтобы уже точно разбудить Тимошку. Кто же выдержит такое?!
Тима сквозь сон:
— Ох, придется просыпаться, а то это чмо короткошерстное сде-лает какую-нибудь гадость.
Глубоко зевая, а заодно и рыча, как маленький лев, окончательно просыпается. Только он, значит, пришел в себя, а Сева уже тут как тут, с цельной кружкой!
— А это ты братан, — говорит Тима, а сам косится на кружку, — чего это у тебя?
12
— Да так, видя, что попался, отнекивается Сева, — попить ма-лость захотелось. Тима:
— А не описаешься, выпив стоко?!
— Ах ты Мурло! — трубит Севастьян и кидает в брата кружку. Слава богу, промахивается.
Тима, блаженно улыбаясь:
— Хорошо, Чудо, сдаюсь! Идем играть в шахматы. Сева:
— Идем, но только в шашки! Тима:
— В поддавки или Чапаева? Сева:
— Все попробуем, не успокоюсь, пока не выиграю. Берут доску и играют шахматными фигурами в шашки. Через некоторое время Сева:
— Не, в Чапаева неудобно, фигуры какие-то нелетучие! Тима:
— Оно понятно, значит, сдаешься?! — Ну, уж нет!
Играют дальше. Сева, уже вконец обозленный тем, что проиг рывает:
— Да ну его, этого Чапаева, уже все лапы отбил. Предлагаю ни-чью. И играем в поддавки.
— А если не соглашусь?
— Тогда… тогда, — немного подумав, — не дам тебе валерианки. Мне папа Сережа подарил.
— Брешешь поганец, я сам видал, как ты у бабушки из шкафчика стащил. Увидел, что там ещё есть, вот и не удержался.
— Ваша правда, господин старший брат. Ну, так как ничья? — Слушай братан, я, конечно за, но помни, чему я учил тебя ма-
ленького. Сева:
— Ур-ра, ничья! Не хочу в поддавки, давай лучше выпьем! А что воровать плохо, это я помню.
Тима:
— Еще бы, если бы меня так же колотили, тоже бы не забыл. Теперь уже Тима пытается открыть пузырек. Никак не получается. — Да ну его, папа придет откроет. Через некоторое время снова
пробуют, уже каждый по очереди. Сева:
— Да что же это люди делают! Так закрыть!
13
Тима:
— Не любят они животных, вот и вредят им! Сева:
— Обидно, однако, что мы — пьяницы какие что ли? Если пьем иногда, то только по делу.
— Верно братик, а чего еще прикажешь делать, коли жизня такая неинтересная!
Опять не открыть. Думают. Затем Сева ударяет себя по лбу и го-ворит:
— А пес с ним, раз не открыть — разбабахаем его нахрен! А со-держимое с пола слижем, ведь не впервой.
Тима:
— Правильно, давно бы так!
Швыряет пузырек в холодильник, тот раскалывается. Но не вдре-безги, а как надо, потому что бросок мастерский. Аккуратно, чтобы не порезаться, зашвыривают осколки под холодильник. Затем начи-нают лизать пролившуюся валерианку.
— Хорошо, — урчит Тима, уже малость окосев.