Про Машу, Витю и волшебный терминал
Шрифт:
— Правда?
— Правда. Здесь по указу великого князя Константина собирались делать сказочный уголок. Даже дуб нашли подходящий. Он как раз за рекой стоит. Помнишь?
— Ой… А почему не сделали?
— Да кто его знает. Это давно было.
— А сейчас там что? Где Лукоморье было?
— Почти уже всё лесом заросло. Всё заброшено.
Мне стало не по себе. Представились полуразрушенные избушки в густой зелени. И тишина. Никого. Даже комары не звенят.
—
— После войны решили, что туда нерентабельно поезда пускать. Это ведь тупик, никуда не по дороге. Станцию упразднили, и стали люди уходить оттуда.
— Почему?
— Потому что люди у дороги живут.
Как хорошо, что через нашу деревню проезжают всякие поезда, а некоторые даже останавливаются. Правда, стоянка всего три минуты, но это нестрашно. На таком поезде должна сегодня приехать тётя Вика.
А мама добавила:
— Но нам это не грозит. Места у нас сказочные.
Сказочные… Мысли запрыгали, как щенки, которые просятся на руки. Сказочные места. Волшебные…
Мама пошла вешать выстиранное бельё, а я начала собираться. Положила в старый рюкзак бутылку с водой, блины в пакете, кусок колбасы, полбуханки хлеба, ножик, газету и спички. Надела джинсы и рубашку с длинным рукавом — хоть и жарковато будет, зато удобно пробираться через колючки. Обошла дом, чтобы мама не заметила меня. Услышала, как она ворчит:
— Опять у Витьки карманы дырявые. Что он в них, колючую проволоку носит?
Я фыркнула и отбежала за угол.
Колючую проволоку Витька в карманах, конечно же, не носил. Он таскал там микросхемы — такие маленькие прямоугольнички с ножками — и всякие шестеренки. Но это был Большой Секрет. Потому что это детали для той самой штуки, которую он строил в сарае.
Я никому об этом не говорила. Я не болтливая.
Витька догнал меня на опушке.
— Ты куда?
— Куда надо.
— Ты головой тронулась?
— Нет.
— Так куда намылилась?
— Зачем ты спрашиваешь? Всё равно ведь не поверишь.
Он дернул меня за лямку рюкзака, усадил в траву:
— Говори. Никуда не пущу, пока всё не объяснишь.
Пришлось рассказать. И про Лукоморье, и про то, что места у нас сказочные. Значит, волшебные. И, если поискать, обязательно найдется такое средство, чтобы Барсик жил долго-долго или вообще всегда. Потому что в сказке всё всегда заканчивается хорошо.
Витька поправил очки:
— Да, такого бреда я ещё не слышал. Ну, допустим, это средство есть. Как ты его найдёшь?
— Есть подсказка.
— Подсказка? — оживился Витька. — Как в квесте? Ну-ка!
— Деревня наша — не просто Дорожки, а Неведомые. Понимаешь?
— Нет.
— Значит, идти нужно по неизвестным тропинкам! Неведомым! И тогда придёшь в сказку!
— Логично, — растерянно согласился Витька. — А где их найти?
— Надо перебраться через реку, где дуб. И оттуда идти теми тропинками, которые не знаешь.
Брат хмыкнул, покусал губу, почесал бровь. И встал:
— Я знаю, где в камышах спрятан плот. И давай сюда рюкзак.
Дуб был старый, с толстым бугристым стволом и ветками, свисавшими почти до земли.
— Куда теперь? — спросил Витька.
Я махнула рукой.
— Почему именно туда?
— Потому что по всем другим тропинкам я ходила. А куда эта ведёт, не знаю.
— Пошли.
Мы зашагали через поле к лесу. А там все тропинки оказались неведомыми. Мы шли наугад. Постепенно лес становился всё гуще, приходилось продираться через подлесок. Витька исцарапался, шипел, но молчал. Он-то оделся в шорты по колено и футболку. Мне даже жалко его стало.
Потом тропинки совсем кончились. И силы у нас кончились тоже. Мы упали в высокую траву.
Витька вытащил из кармана телефон, глянул на него и засунул обратно.
— Нет сети.
— Значит, мы действительно далеко забрели.
— Чему ты радуешься? А если мы заблудились?
На секунду стало страшно. А потом я просто почувствовала направление. Как стрелка компаса, который нам показывали на уроках. Я точно знала, где дом.
— Не бойся, — сказала я. — Дорогу обратно я найду. Давай обедать.
Мы съели колбасу, чтобы не испортилась, и половину блинов. Хлеб решили потом поджарить на костре, перед тем как идти обратно. А пока нужно осмотреться вокруг. Всё-таки должно быть здесь что-то сказочное. Не зря же мы так долго шли!
Витька встал и, охая и ругаясь, полез в заросли. И почти сразу крикнул:
— Оба-на! Машка! Рули сюда!
Я нырнула за ним.
Витька стоял, почти упираясь в бревенчатый сруб, почерневший от времени.
— Избушка!
— Ага.
— Может, в ней кто-то живёт?
— Вряд ли. Смотри, как всё заросло.
Мы обошли дом вокруг и не сразу нашли дверь. Темная, разбухшая, она почти сливалась со стеной. Ручки на ней не было.
Витька схватил за край, потянул, потом повис на досках. Сначала ничего не происходило, а потом дверь охнула и распахнулась. Витьку мотнуло в сторону и зашвырнуло в заросли. Я бросилась к нему:
— Витечка, ты живой?
— Живой, — прокряхтел Витька, выбираясь из кустов.