Про Одну Девочку
Шрифт:
Нога Девочки ступила на припорошённую снегом наледь. Снова резкое скольжение и иглы испуга, но чья-то рука подхватила её и не дала упасть.
– Осторожнее, – сказал кто-то. – Тебя дома ждут, береги себя.
Девочка даже не успела толком разглядеть своего спасителя: рядом уже никого не было. В памяти всплыла та самая фигура, что переминалась с ноги на ногу у входа – размытая, без лица и без пола.
Домой Девочка добралась без приключений. Откуда незнакомый спаситель знал, что дома её дожидается Любимая? Почему он стоял у дверей, кого ждал? А главное – что это было за «кино» с больницей?
А
Дома пахло яблочной шарлоткой с корицей: это Любимая уже вернулась с работы и колдовала на кухне. У Девочки стало солоно в горле от слёз: а ведь она могла не дойти до домашнего тепла. Кто же он, загадочный спаситель, благодаря которому не случилось беды?
Уже уткнувшись в подушку и собираясь уснуть, Девочка вдруг открыла глаза и уставилась в уютный полумрак комнаты. А ведь, наверно, это был ангел-хранитель...
Она полночи не сомкнула глаз, всё думала об этом. Встать пришлось рано, и не выспавшаяся Девочка, дуя на обжигающий кофе, сваренный Любимой, тёрла сдавленные болью виски. Ангелу тоже нужен подарок, озабоченно думала она. Как же без подарка? Ведь это Новый год – пора чудес... Но что подарить ангелу? В чём он может нуждаться? Девочка смутно помнила руку – твёрдую и очень холодную, без перчатки.
Позже, уже в круговерти дня, она усмехнулась над своим утренним полусонным бредом: подарок для ангела... А почему бы и нет? Что-то подсказывало ей, что это – не бред вовсе, ведь откуда-то взялось видение больничной палаты. Кого ждала эта смутная фигура у входа? Да её, Девочку, и ждала, наверно. Чтоб подать руку в нужный миг. Чтоб она дошла до дома живая и здоровая.
«Ну и фантазёрка же я», – усмехалась про себя Девочка, покупая пару пуховых варежек – очень милых и мохнатых, с мягкой и приятной бархатистой подкладкой. В самый раз для озябших рук ангела. Упаковав подарок в коробку с бантом, Девочка задумалась: как же её теперь отдать?
Она бродила около входа в тот самый торговый центр, сама толком не зная, что предпринять. Народ входил и выходил, снежок щекотал щёки, хлопья повисали на ресницах. Может, оставить на лавочке? А вдруг коробку возьмёт кто-нибудь другой? Нет, не годится. Если бы снова попасть в ту «другую реальность»...
Подняв на миг глаза к подсвеченным городскими огнями облакам, Девочка снова опустила взгляд – и застыла в снежно-щекотных мурашках: там, где ещё недавно бурлил людской поток, раскинулась зимняя пустота и тишина. Лишь новогодние огни горели, но ни людей, ни машин... Город будто вымер, вмиг опустошённый силой некой жутковатой магии. В свете фонаря летели холодные блёстки, кружась искрами зимнего праздника, а в пятне электрического света – пустая, заметённая сахарным снегом лавочка, которая тоже как будто кого-то ждала. Вне времени, вне пространства робко билось сердце, и Девочка, двигаясь сквозь вязкое, колдовское оцепенение, положила подарок на эту лавочку.
Вздох, взмах ресниц... Скрип шагов. Когда Девочка обернулась на звук, коробки на лавочке уже не было, а щека горела, словно от поцелуя.
Выходя из автобуса,
– Простите...
Сапог Девочки скользнул на наледи возле бордюра, отшлифованной колёсами транспорта... Рука в знакомой пушистой варежке снова подхватила её. И опять она не успела рассмотреть: её хранитель канул в мельтешащее кружево снежинок, оставив в пространстве только щемяще-загадочный след своего присутствия. Был – и нет...
– С Новым годом, – улыбнулась Девочка вдогонку, обводя взглядом улицу.
А дома её ждала наряженная ёлка и запах мандаринов – как в детстве.
18. Матрёшка
Жила у Одной Девочки во дворе кошка. Ничья, просто сама по себе. Двухцветная – тёмно-коричневая с белыми пятнами и пристально-звериными, холодными зелёными глазищами. Её густая и мохнатая шубка была вечно какой-то взъерошенной – у людей такую причёску обычно называют «я упала с сеновала, тормозила головой». Где её логово, точно Девочка не знала; то ли в подвале та пряталась, то ли ещё где-то. Киса – с характером: диковатая и независимая, она не давала себя погладить – всегда убегала.
Девочка часто видела кошку возле своего подъезда. Та, свернувшись пушистым клубком, грелась на солнышке и провожала жильцов взглядом. Порой Девочка, встречаясь с кошкой глазами, ощущала какое-то ёканье в груди... У неё никогда не было животных: сначала Мама не разрешала, а потом стало как-то всё равно.
Потом кто-то из жильцов подъезда поставил у крыльца пластиковую мисочку, в которую для кошки время от времени подбрасывали угощение, а вскоре рядом с посудиной появилась картонка – отрезанное от коробки дно с небольшими бортиками. В нём кошка иногда устраивалась полежать, проявляя свойственную её роду приязнь к коробкам.
Девочка про себя назвала кошку Матрёшкой. Почему? Увидев однажды сидящий пушистый силуэт со спины, она поразилась сходству его очертаний с одноимённой деревянной фигуркой.
Однажды Матрёшка показалась во дворе с тремя милыми, смешными, подвижными и неугомонными котятами. Уродились они в маму: такие же мохнатенькие, а окрас у них получился из разных комбинаций коричневого и белого – как у Матрёшки, только расположены пятна были у каждого по-своему. Котяток жильцы вскоре разобрали – конечно, из-за невозможной, просто зашкаливающей милоты этих вертлявых пушистиков. А вот Матрёшка никому не давалась, так и оставалась гуляющей сама по себе.
Потом во дворе появился Дымок – желтоглазый кот серого окраса без полос, похожий на «британца». Вместе их с Матрёшкой Девочка не видела, но почему-то ей думалось, что это её кавалер. Если Матрёшка была нелюдимой и угрюмоватой, то Дымок оказался хитрюгой и подхалимом: бросался в ноги, громко мурлыча, тёрся и ластился – самое неприступное сердце дрогнуло бы. Ну как не угостить такого ласкового котика вкусненьким? Вот и перепадало Дымку съестного гораздо чаще, чем гордой Матрёшке. Эта мохнатая леди была ещё и привередливой в еде, брала далеко не всё, чем с ней делились жильцы. А вот Дымок трескал, как в последний раз, да ещё и добавки просил. И за разборчивой Матрёшкой доедал.