Проблема субъектов российского развития. Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16-19 октября 2006, г. Звенигород

Коллектив авторов

Проблема становящегося субъекта сама по себе имеет много граней и все последующие рассуждения имеют своей основной целью эскизно обозначить особенности ее постнеклассического рассмотрения. Забегая вперед, сразу же отметим, что субъект постнеклассической науки – это, прежде всего, трансдисциплинарный субъект, осознающий себя в интертекстуальном метаконтексте многообразных междисциплинарных и кросскультурных коммуникативных практик, включающих в себя практики творческой познавательной деятельности, инновационного образования, а так же практики духовных упражнений. И это преодоление является своеобразным циклическим «гештальтоподобным процессом», осознавания необходимости «повторного вхождения (возвращения) субъекта» во все контексты человеческой деятельности; процессом, настоятельно диктуемым, помимо всего прочего, так же и тем кризисным состоянием, в котором в настоящее время находится наше культурное и цивилизационное развитие.

Подчеркнем, что принцип повторного вхождения субъекта в петлю прямой и обратной связи, изначально связывающей субъект и объект коммуникативно-познавательной

деятельности человека (предложенный французским философом Э. Морэном) является для нас одним из ведущих принципов рассмотрения всей проблемы становления субъекта постнеклассической науки.

Мы будем говорить о постнеклассической науке в том ее виде как она трактуется В.С.Степиным, который и ввел в обиход этот философско-методологический концепт, все эвристические возможности которого пока еще не раскрыты. Как пишет известный американский философ Том Рокмор, «постнеклассическая концепция науки В.С.Степина опирается на его заслуживающую особого интереса концепцию исторического конструирования» [8] . В контексте постнеклассической науки В.С.Степин вводит сопряженное с ним понятие «постнеклассической рациональности», содержание которого он раскрывает именно в историческом сопоставлении с рациональностью классического и неклассического образцов.

8

Рокмор Т.Постнеклассическая концепция науки В.С.Степина и эпистемологический конструктивизм. // Человек. Наука. Цивилизация.(К семидесятилетию академика В.С.Степина).М.: Канон. 2004, С. 249.

Рассматривая становление постнеклассической рациональности В.С.Степин фокусирует внимание на специфике исторического становления объектного полюса предлагаемой им философско-методологической реконструкции развития науки [9] .

Мы обращаем внимание на субъектный полюс исторического процесса становления постнеклассической науки. (Операция в чем-то сходная с операций переключения гештальта в рассмотрении конфигурации «фигура-фон»). По сути уже в этой операции «наблюдения наблюдателя» мы имеем дело с операцией «повторного вхождения в форму» Спенсера-Брауна-Морена. [10]

9

Степин В.С. Теоретическое знание – М.,Прогресс-традиция, 2003 – сс. 635, 636.

10

См. Хиценко В.Е. Самоорганизация. Элементы теории и социальные приложения. Москва. КомКнига. 2005. с. 84.

Итак, первое, что мы подчеркиваем и что становится фигурой на фоне объектного рассмотрения – это тот факт, что постнеклассическая наука имеет дело с субъектом, который становится в контексте исторического времени, в контексте открытого и порождающего новые смыслы диалога с культурой. Причем это становление имеет, как уже было выше отмечено Томом Рокмором, существенно конструктивный характер. С другой стороны этот процесс контингентен. [11] Постнеклассика, становящаяся в контексте развития современной техногенной цивилизации, технонаучной культуры, фокусируется на антропологическом, темпоральном и сложностном измерениях конструируемой реальности. При этом она стремится зафиксировать свою становящуюся реальность в качестве реальности, создаваемой не только наукой, но и современными высокими информационными технологиями; зафиксировать становящуюся реальность в качестве реальности, создаваемой в процессе диалогического коммуникативного взаимодействия с культурой, в качестве реальности, порождаемой процессом соотнесения человека с самим собой, посредством его эволюционно-космологического измерения.

11

См. Хиценко В.Е. Самоорганизация. Элементы теории и социальные приложения. Москва. КомКнига. 2005. с. 84.

Траектория становления субъекта постнеклассической науки имеет своей отправной точкой классического субъекта научно-познавательной деятельности, как личностной проекции, объективирующей себя в страстном стремлении найти, обнаружить, открыть и познать реальность «как-она-есть – на-самом-деле», находящуюся «по ту сторону» изменчивого мира человеческих эмоций, ощущений, желаний и представлений. Следующая точка фиксации этой исторической траектории – неклассический субъект квантово-релятивистской физики, для которого познаваемая им реальность осознается не только как им открываемая, но и как им создаваемая в процессах экспериментирования как мысленного, так и «натурного», а так же рефлексии над этими процессами. Наконец, постнеклассический субъект порождается в рефлексивных практиках «второго порядка», создающих коммуникативную реальность «нового диалога человека и природы» (И.Пригожин), процесс объективации которой делает его субъектом-носителем ценностно-познавательного сознания.

Вводимое здесь нами понятие «коммуникативной реальности» имеет историко-культурную, междисциплинарную подоплеку, позволяя генетически (и исторически) связать всех трех субъектов научного познания, идентифицируя их посредством принадлежности к общему этосу науки. Коммуникативная реальность актуализировалась в науке уже в контексте неклассической, квантово-релятивистской фазы ее развития, когда в спорах по поводу статуса принципов наблюдаемости, неопределенности и дополнительности в квантовой механике стало постепенно осознаваться, что научный эксперимент – это «круговой» кибернетический процесс, в котором исследователь,

посредством органов чувств, инструментов, приборов, с использованием теоретических моделей оказывается вовлеченными в циклически воспроизводимый контакт с исследуемым им фрагментом «внешней реальности» и одновременно, в контакт «с самими собой», как необходимой предпосылки осмысленной коммуникации с «другим» по поводу того, что он сделал, наблюдал и осознанно зафиксировал, так, что бы «другой» в принципе мог его сообщение осознанно воспринять и воспроизвести сделанное им вместе с полученным им результатом как своим собственным. Заметим, что здесь ссылка на «Другого» в контексте философской традиции может быть понята так же и как указание на трансцендентное, на трансцендентную реальность, присутствие которой может в свою очередь восприниматься и как реальность виртуальная.

Итак, коммуникативная реальность – это прежде всего реальность интерсубъективных коммуникаций. Ее специфика определяется особенностями вовлекаемых в нее субъектов, структурной спецификой их внутреннего субъективного опыта. В этом смысле коммуникативная реальность вошла в неклассическую науку не только через онтологию квантовой механики, но и через сознание ее субъекта, образуя тем самым своеобразную кольцевую структуру.

Отметим, что в рамках традиции научного познания эту, по сути интерсубъективную, коммуникативную реальность, чаще всего и называют объективной, неявно предполагая при этом ее коммуникативную «замкнутость» на эксперимент, с одной стороны, и теоретическое знание, с другой. Однако «интерсубъективная объективность» сталкивается со сложностями в том «реальном» контексте междисциплинарности, в котором «находит себя» постнеклассическая наука и ее становящийся субъект. Эти сложности обнаруживается в трудностях интерсубъективной междисциплинарной коммуникации, стратегия преодоления которых строилась на убежденности в существовании некоторой изначально единой объективной реальности (действительности), представленной (или сконструированной) в соответствующем языке. Указанные трудности в полной мере дали о себе знать уже в рамках неклассической квантово-релятивистской физики, в знаменитых дебатах А.Эйнштейна и Н.Бора. В еще большей степени они обнаруживаются в постнеклассической науке, все более становящейся не только междисциплинарной, но и трансдисциплинарной.

По сути, те же междисциплинарные трудности, порождаемые отсутствием «единства мироздания» как основания на уровне трансцендентального опыта построения общей картины мира, не дают возможности использовать традиционно объективированную форму коммуникативного включения реальности трансцендентного в контекст той сложной саморазвивающейся системы, с которой, в качестве объекта «имеет дело» постнеклассическая наука. Напомним, что среди этих сложных саморазвивающихся систем В.С.Степин выделяет особый класс человекоразмерных систем; систем, в которые включен человек. Но человек, очевидно, не может быть непосредственно включен в эти системы в качестве объекта в классическом его понимании. Однако, по тем же причинам не может он быть непосредственно включен и в качестве субъекта. Не удается его полностью включить и посредством неклассической квантово-релятивистской связки «наблюдатель – наблюдаемое», поскольку за скобками остается такой существенно человеческий фактор как процесс сознания (осознавания) субъектом самого себя.

Но главный вопрос здесь как быть с тем, что именуется субъективным опытом, индивидуальным сознанием, духовностью? Сферу наших рассуждений в этом контексте нужно расширить так, чтобы включить в нее коммуникацию трансцендентальных субъектов. Эта коммуникация выводит нас за жесткие рамки классических бинарных субъект-объектных различений, связывая эти различения посредством «логики включенного третьего» (B.Nicolescu) [12] и порождая новое трансцендентное пространство, в котором, в принципе есть место и для собственно духовного измерения человека, для его ценностей.

12

Nicolescu В. Toward a methodological foundation of the dialogue between the technscientific and spiritual cultures. // Международные чтения по теории, истории и философии культуры. № 18 «Эйдос», Санкт-Петербург, с. 139 – 152.

Здесь мы не можем пройти мимо трансцендентального субъекта Гуссерля, пытавшегося восстановить единое информационно-коммуникативное пространство человеческого познания на основе данности трансцендентального опыта и особой науки о «конкретной трансцендентальной субъективности, данной в действительном и возможном трансцендентальном опыте»; науки, образующей «крайнюю противоположность по отношению к наукам в прежнем смысле слова, к объективным наукам». При этом, как отмечает Б.В.Марков, «вынося объективный мир, реальность за скобки, Гуссерль не собирался отбрасывать науку. Он только хотел показать, что ее основанием является не «действительность, как она существует сама по себе», выступающая критерием истинности любых сообщений, а данности трансцендентального опыта. Наукой об этом опыте и выступает феноменология». Таким образом, подчеркивает Б.В.Марков, «трансцендентальный субъект становится новым медиумом коммуникативной системы» [13] . Но эта коммуникативная система, пытающаяся (помимо прочего) решить проблему единства наук о природе и наук о духе посредством ориентации на субъектно-ориентированный опыт сознания, сама сталкивается с трудностями коммуникации в сферах науки, культуры, сферой «здесь – и – теперь» человеческого бытия.

13

Марков Б.В. Трансцендентальная феноменология с телекоммуникативной точки зрения. // Я.А.Слинин) и МЫ: к 70-летию профессора Ярослава Анатольевича Слинина. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. (Сер. «Мыслители». Вып. 10)