Пробуждение
Шрифт:
По грации, красоте и чистой притягательности эти две девушки были схожи. Но там, где Катрина казалась белым и пушистым котенком, Елена представала белоснежной тигрицей.
Проезжая кленовую рощу, Стефан сжимался от воспоминания, которое внезапно возникло у него в голове. Сознательно он не стал бы об этом думать, нипочем не позволил бы себе… но образы уже разворачивались перед ним. Ему казалось, словно перед его глазами раскрылся красочный журнал, и Стефану не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно смотреть картинки, складывающиеся в сюжет из его прошлого.
В
Девушка была в необычайном восторге от этого нового платья, которое специально для нее заказал ее отец.
Вертясь перед Стефаном, Катрина приподнимала длинную полу платья, показывая юноше нижнюю юбку желтой парчи.
– Вот видишь, там даже вышиты мои инициалы. Это папа постарался. Ах, майн либер папа… – Тут Катрина умолкла и перестала кружиться, медленно опуская изящные руки. – Но что случилось, Стефан? Ты даже не улыбнешься.
А он и не пытался. Вид Катрины, подобной какому-то эфирному созданию в этом золотисто-белом наряде, причинял ему невыносимую физическую боль. Стефан даже не мог себе представить, как он станет жить дальше, если потеряет ее.
Пальцы юноши судорожно сомкнулись на прохладной рукояти меча.
– Помилуй, Катрина, как я могу улыбаться, как я могу быть счастлив, когда…
– Когда что?
– Когда я вижу, как ты смотришь на Дамона. – Итак, слово было сказано. Стефан мучительно продолжил: – Пока он не вернулся домой, мы с тобой каждый день были вместе. Наши отцы были этому рады и даже поговаривали о брачных планах. Но теперь дни стали короче, лето почти прошло – и ты проводишь с Дамоном столько же времени, сколько со мной. Отец разрешает ему здесь оставаться только потому, что ты об этом просишь. Но почему ты об этом просишь, Катрина? Я думал, ты неравнодушна ко мне.
В ее голубых глазах читалось смятение:
– Я очень к тебе неравнодушна, Стефан! Знал бы ты, как!
– Тогда зачем ходатайствовать за Дамона перед моим отцом? Если бы не ты, он бы давно выбросил Дамона на улицу…
– И это, вне всякого сомнения, очень порадовало бы тебя, младший братец. – Голос от двери звучал ровно и надменно, но, когда Стефан обернулся, он увидел, что глаза Дамона буквально пламенеют гневом.
– Ах, нет, это неправда, – с чувством промолвила Катрина. – Стефан не желает тебе зла.
Губы Дамона изогнулись в самодовольной ухмылке, и он искоса бросил взгляд на Стефана, подходя к Катрине.
– Очень может быть, что желает, – сказал он девушке, и его голос слегка смягчился. – Но мой брат прав, по меньшей мере, в одном. Дни становятся короче, и скоро твой отец покинет Флоренцию. И заберет тебя с собой – если только у тебя не найдется веской причины остаться.
«Если только у тебя не будет мужа, чтобы остаться с ним».
Эти слова не были произнесены, но все явственно их услышали. Барон слишком любил свою дочь, чтобы выдавать ее замуж
Теперь, когда животрепещущая тема была оглашена, Стефан не смог смолчать.
– Катрина знает, что она в любом случае должна будет скоро покинуть своего отца… – начал он, выставляя напоказ свое тайное знание, но брат его перебил.
– Ну да, прежде чем старик начнет кое о чем догадываться, – небрежно бросил Дамон. – Даже самые любящие отцы порой не на шутку задумываются, когда их дочери выходят из дома только по ночам.
Гнев и боль захлестнули Стефана. Значит, такова была правда – Дамон все знал. Итак, Катрина поделилась секретом с его братом.
– Зачем ты рассказала ему, Катрина? Зачем? Что ты в нем нашла? Ведь этот человек не заботится ни о чем, кроме собственного удовольствия! Как он сможет сделать тебя счастливой, когда он думает только о себе?
– А как этот мальчик может сделать тебя счастливой, когда он ничего не знает о жизни? – вмешался Дамон, и его презрительный голос сделался острым как бритва, – Как он сможет тебя защитить, если сам никогда не сталкивался лицом к лицу с реальностью? Он прожил свою жизнь среди книг и картин, так позволь ему там и остаться!
Катрина горестно качала головой, голубые самоцветы ее глаз затуманились слезами.
– Вы оба ничего не понимаете, – начала она. – Вы думаете, что я могу выйти замуж и устроить свою жизнь подобно любой другой флорентийской девушке. Но мне не удастся вести жизнь обычной замужней дамы. Как я смогу держать домашнее хозяйство и заправлять слугами, которые станут следить за каждым моим шагом? Как я смогу постоянно жить в одном месте, где люди со временем увидят, что годы надо мной не властны? Обычная жизнь для меня невозможна.
Катрина поглубже вздохнула и посмотрела на братьев по очереди.
– Тот, кто решит стать моим супругом, должен будет отказаться от жизни под солнечным светом, – прошептала она. – Он должен будет выбрать жизнь под луной, в часы Тьмы.
– Тогда ты должна выбрать того, кто не боится Теней, – сказал Дамон, и Стефан удивился внутренней энергии в его голосе. Он еще никогда не слышал, чтобы его брат говорил с такой серьезностью, почти не рисуясь. – Катрина, ты только посмотри на моего брата. Разве он способен отказаться от солнечного света? Он слишком привязан к обыденному: к друзьям, к отцу, к своему долгу в отношении Флоренции. Тьма его просто уничтожит.
– Лжец! – воскликнул Стефан, тоже вспыхивая гневом, – Я так же силен, как ты, братец, и я ничего не страшусь ни в Тени, ни под солнцем. Я люблю Катрину гораздо сильнее, чем друзей или членов семьи…
– …или твоего долга. Достаточно ли ты ее любишь, чтобы отказаться еще и от этого?
– Да! – с вызовом кивнул Стефан. – Достаточно, чтобы отказаться от всего на свете!
Саркастически усмехнувшись, Дамон повернулся к Катрине.
– Похоже на то, – сказал он, – что выбор всецело за тобой. Здесь два соискателя твоей руки. Подумай, на чье предложение ты согласишься.