Пробуждение
Шрифт:
– Я тебя не понимаю. Я бросил Лив до того, как переспал с ее матерью.
– Расскажешь это своим тупым подружкам – я говорил с неимоверной злостью в голосе – Так, где она?
– Я не знаю! Я не видел Лив с того вечера, когда она нас застала с матерью.
– Тогда, что это такое? – я достал из кармана джинс найденную мною записку и швырнул ее в лицо качка – Что за «О» в конце текста? Это же твоя фамилия?
Парень нащупал пальцами записку на своём лице и, взяв ее в руки, стал бегать глазами по ее содержанию. Все время, что он читал слова в записке, его голубые глаза темнели, и широко открывались. Я заметил,
– Какого черта здесь происходит?
– Я не знаю, как тебе правильно объяснить. Да я и сам толком не могу до конца понять, прав ли я в своих выводах.
– В каких ещё выводах? Что здесь происходит?
– Одно я могу сказать тебе точно. Я отчасти виноват в ее пропаже. Но клянусь тебе, я намеренно никогда бы не подверг ее опасности.
– О чем ты? – я из последних сил сдерживал себя в желании вновь кинуться на парня – Что значит ты отчасти виноват в ее пропаже?
– Это значит, что я знаю, кто мог ее похитить и зачем.
– Вот как? И кто это сделал? Скажи мне, кто это был, и его холодный труп завтра же будет во всех криминальных хрониках.
– Сомневаюсь в этом. У тебя не хватит на это сил.
– С чего ты взял? Я готов даже пойти на убийство, если по его вине с головы Лив упадет хоть единый волос.
– Поверь, я бы тоже хотел избавиться от него, но мой опыт говорит о невозможности подобного исхода.
– Хватит говорить этими тупыми загадками! О ком идёт речь?
– О моем отце – голос парня стих и перешёл на шепот – По всем признакам Лив похитил мой отец.
– Твой отец? Кто он и зачем ему Лив?
– Его зовут Остин Однер и Лив ему нужна, чтоб отомстить мне за мое неповиновение ему.
– Чего? Какое нахрен неповиновение? Как Лив связана с тобой и как твой отец мог узнать о ней?
– Вот этого я не знаю – Том медленно сполз вниз на пол и теперь сидел на полу с опущенной вниз головой – Скотт, я правда не мог и предположить, что отец пойдёт на такое.
– Так кто твой папаша такой, что он позволяет себе подобный беспредел?
– Он довольно властный и одержимый властью мужчина. Я всю жизнь пытался избавиться от его влияния, и лишь недавно мне удалось это сделать. Я бежал от него, но видимо он нашёл меня и решил меня проучить с помощью Лив.
– Да что не так с твоей семейкой? – я стал крепко сжимать свои кулаки – И твой папаша разве не в курсе твоих предпочтений женщин постарше?
– Видимо, не в курсе – голос Тома вновь стих и перешёл на шепот – На счёт этого. Я, правда, не могу найти внятное оправдание всего этого. Но я не могу контролировать свою тягу к Синди. Я стал буквально одержим ей после нашего знакомства. Но что странно, она испытывает нечто подобное ко мне. Это словно наваждение, что накрывает нас в равной степени и над которым мы оба не властны.
– Эй, придурок, ты хоть слышишь себя? О каком наваждении ты говоришь? Ты спал с матерью своей девушки за ее спиной. Ты вообще отдаёшь себе отчёт, какой ты недоумок и урод после этого?
– Отдаю – сидящий на полу парень цедил каждое слово из последних сил, еле сдерживаясь – Но я не могу ничего с этим поделать. Меня тянет к Синди и у меня ощущение, будто я знаю ее всю свою жизнь и что без нее я не буду счастлив.
– Ты настоящий псих, как я вижу – я вновь кинул на сидящего передо мной парня презренный взгляд – А я видел очень много психов за свою жизнь.
– Да? И когда ты успел?
– Пока пять лет жил в стенах психиатрической лечебницы. Поверь, я видел много психов. Но ты самый главный из всех.
– Ты пять лет жил в психиатрической лечебнице? Как ты там оказался?
– Разве тебя это как-то касается?
– Я просто не могу понять, как Лив могла связаться с парнем, который целых пять лет находился в стенах лечебницы. Что ее могло связать с тобой и что ее могло привлечь в тебе?
– Как минимум, моя харизма и мое искреннее отношение к ней – я говорил с максимальным уровнем сарказма, желая показать всю глубину моего безразличия к словам парня.
– А как максимум?
– А как максимум, Лив была той, кто меня вытащил из стен клиники и вернул меня к жизни. Я всю жизнь буду ей благодарен за это, и я всегда буду искренне дорожить ею, и я буду всегда… – я осекся, поняв, что сказал лишнее, да ещё и при человеке, которого я мечтал убить.
– Вот оно что – впервые за наш разговор на лице качка заиграла слабая усмешка – Все-таки я был прав в своих выводах на твой счёт.
– О чем ты?
– Я о твоих чувствах к Лив. Ты же к ней неровно дышишь.
– Что дает мне право разукрасить твоё лицо всеми оттенками фиолетового, а после этого убить твоего папашу и освободить Лив от него.
– Ты можешь делать со мной все, что захочешь, но после того, как мы освободим ее из рук отца.
– Что? Ты думаешь, я позволю тебе идти со мной?
– Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения. Но если ты действительно хочешь ей помочь и хочешь иметь хоть малый шанс сделать это, то я тебе нужен.
– Ты в курсе, что ты меня сильно раздражаешь? А после твоей выходки я только и мечтаю, что покромсать тебя на куски.
– Я догадывался об этом. Могу тебе сказать, что я тоже не испытываю к тебе тёплых чувств. Но в этот раз нам придётся переступить через свое «я» и действовать сообща, не смотря на нашу взаимную неприязнь друг к другу.
– Если я пойду на это, где гарантия, что ты с папашей не заодно, и ты не предашь меня в итоге?
– Гарантии нет, а вот внутренние чувства тебе должны подсказать, что я говорю правду.
Я задумался. Смотря на фигуру этой блондинистой гориллы, я не мог решить, стоит ли мне доверять ему или нет. Лив была в руках какого-то безумного мужика, причём по вине обидевшего ее недоумка. Я должен был вытащить ее из этого всего и всеми силами защитить от этой неадекватной семейки. Как бы мне не было тяжело признавать это, но мне действительно не помешает помощник. Тем более по всем признакам парень был зол на отца и не собирался поддерживать его. К тому же он знал своего отца и мог мне помочь вычислить его. После долгого молчания и тяжёлых раздумий я тяжело вздохнул и обреченным голосом процедил.