Пробуждение
Шрифт:
– Могу вас заверить, что есть. Вы адаптивный человек и это сразу бросается в глаза, но вам надо немного стимула и практики, чтоб вы смогли начать вновь развивать это качество.
– В таком случае, я теперь буду с нетерпением ждать нашего с вами выхода в большой мир – Скотт широко улыбнулся, а в его глазах вновь сверкали озорные искры.
– Значит, как только я все устрою и разрешу все вопросы с руководством клиники, то мы с вами отправимся на небольшую разведку – я встала со своего места и протянула свою руку Скотту – На этом, я думаю, наш сеанс можно считать оконченным.
– На сегодня все? Что-то маловато для первого раза разговоров.
– Достаточно. Мне есть
– Как скажете, док. Вам виднее в таких вопросах.
– Поэтому я благодарю вас за эту беседу и желаю вам хорошего дня.
– Когда вас ожидать в следующий раз?
– Я думаю, через пару дней будет в самый раз. Я хочу дать вам время подумать над нашим разговором и сделать какие-то выводы из него.
– Вы, я так понимаю, займётесь тем же самым в эти дни.
– Правильно понимаете, но у меня есть ещё дела в городе.
– В таком случае не смею вас больше задерживать. Всего вам наилучшего, доктор Вильямс.
– Благодарю вас. До следующей встречи.
Я вышла от Скотта с небольшой озадаченностью на лице. Наш первый сеанс показал мне некоторые интересующие меня вещи и помог мне сделать первые выводы по поводу его личности. Я решила взять в клинике копии документов, имеющихся на Скотта и вечером изучить их у себя в номере. Мне стало, как никогда интересно углубиться в его историю и понять ее истоки.
Вечером того же дня я сидела в номере и читала взятые мной бумаги. Согласно медкарте, Скотт был найден молодой парой в пригороде Нью-Йорка, и доставлен в ближайшую больницу. Он очнулся спустя сутки в совершенно дезориентированном состоянии. Парень не знал не своего имени, ни возраста, ни того, что с ним произошло. Он совершенно не помнил ничего из своей жизни, и был растерян и сильно напуган. После обследования физически он оказался здоров, но вот его рассудок был поврежден. Отсутствие личности в нем и понимания того, кто он такой, вызывали в парне приступы раздвоения личности и неопределённости в его сознании. Со временем Скотт стал приходить в себя, даже при отсутствии воспоминаний у него. Парень стал общительным и дружелюбным, но иногда в нем проявлялась определённая жестокость и злость. Все это списали на синдром раздробленности личности, поэтому на его выпады никто никак в лечебнице не реагировал. По итогу, Скотта определили в Манхеттенскую психиатрическую лечебницу, и он остался там на долгий срок. Парень не знал и не имел представления о мире за стенами лечебницы и познавал все заново словно только родившийся ребёнок. Сколько врачи не пытались вызвать хоть малейшие обрывки воспоминаний у Скотта, но все попытки были провальными. Он ни разу не смог что-либо вспомнить из своей прошлой жизни и никак не реагировал ни на одну из предложенных ему психиатрических терапий. Дочитав все документы до конца, я отложила их в сторону и достала свой рабочий блокнот. Я открыла страницу с моими заметками, сделанными во время нашего со Скоттом сеанса, и с задумчивым выражением лица стала читать свои же записи. «Скотт личность сильная, это бесспорный факт. Плюс он стремится к независимости и не желает подчиняться, что говорит о его волевом характере. Но в нем есть какой-то порыв добродушности и неуверенности, что говорит о его непонимании самого себя. Его приступы раздвоения могут быть связаны с попытками Скотта быть разным и экспериментировать со своим характером. Он намеренно ведёт себя по-разному, чтоб, по итогу, найти самого себя». Мои рассуждения прервал звонок на телефон, который мирно лежал около моей кровати.
– Оливия Вильямс.
– Мисс Вильямс, приветствую вас – в динамике я услышала голос своего научного руководителя профессора Джона Траста. Он был уже в возрасте, но всячески старался поддерживать связь со своими студентами и всегда довольно внимательно относился ко всем своим подопечным.
– Профессор, рада вас слышать.
– Оливия, как ваши успехи?
– Пока сложно что-то сказать. У меня сегодня был только первый сеанс с пациентом.
– Сеанс? Вы решили проводить пациенту классическую психотерапию? – профессор сделал паузу, и я услышала его обвинительный и строгий тон – Я думал, вы придерживались более прогрессивных методов в лечении. И собственно ваши методы и дали мне право послать вас на помощь профессору Джейкобсу.
– Данный случай довольно необычный, поэтому чтоб понять, как мне правильно построить тактику лечения пациента, я решила начать с банальной психотерапии.
– Вот как? И как прошёл ваш первый сеанс?
– Неплохо. Скотт даже начал проявлять скрытые особенности своей личности, что позволило мне сделать первые выводы о его прошлом характере.
– Скотт?
– Так зовут нашего пациента. Имя ему дали местные работники. Парень не мог же ходить совсем безымянным. Пусть хоть вымышленным именем пользуется.
– Согласен с вами. Но, мисс Вильямс, каковы ваши прогнозы на счёт этого парня?
– Мне кажется, мой предполагаемый метод эмоциональной встряски должен ему помочь. У Скотта есть эмоциональные всплески, что может говорить о его потребности в эмоциях. Все это может стать моей опорой при выборе тактики его лечения.
– Значит, вы планируете подвергнуть пациента эмоциональному потрясению?
– Пока что я не собираюсь этого делать. Для того, чтоб допустить подобное, мне надо максимально подробно изучить пациента, его психотип и особенности.
– И как долго вы планируете изучать его?
– Не могу вам сказать однозначно, но, профессор, сколько бы времени не понадобилось, нужно завершить это дело и сделать все возможное для помощи этому парню.
– Я вами горжусь, мисс Вильямс. Рассуждаете, как настоящий врач и специалист своего дела.
– Я лишь хочу помочь несчастному человеку, который лишился целой жизни, из-за не зависящих от него обстоятельств.
– Мы не знаем, что привело к потере его памяти и не можем пока однозначно говорить о том, что обстоятельства, которые способствовали данному явлению, не зависели от него.
– Даже если так, то я все ровно должна ему помочь. Человек не должен прожить остаток своей жизни, сидя затворником в стенах психиатрической лечебницы. Никто не заслуживает такой участи, да и сам Скотт говорит о том, что он мечтает увидеть мир за стенами лечебницы.
– Вот как? Пациент хочет выбраться в большой мир?
– В этом вопросе он вновь двойственен. С одной стороны он хочет увидеть мир и подробно расспрашивает меня о нем. С другой, он сам признался, что боится быть среди «нормальных» людей и он боится как-то выделяться среди них.
– Значит, у него присутствует внутренний страх выделения и присутствия, отличительных от других людей черт.
– Но это противоречит его мнению о том, что он не действует по существующим шаблонам. Я сегодня предположила, что у Скотта довольно волевой характер, который не даёт ему подчиняться личностям, слабее его, а то и сильнее. Он хоть и переживает на счёт того, как он будет выглядеть в глазах обычных людей, но сам он не воспринимает их как равных и авторитетных для него особей.
– В таком случае у меня возникла небольшая теория на счёт этого Скотта и его прошлого.