Пробужденная красота
Шрифт:
Она пролила свой чай на скатерть. Жидкость выплеснулась из отверстия в крышке, обжигая ее руку.
– Смотри-ка. Может, тебе не поступает достаточное количество кислорода туда, где должна быть голова, но твои слова звучат как из уст сумасшедшего.
– Я не сумасшедший. Я знаю, что ты можешь быть исцелена.
Исцелена? Как-будто она уже всего не перепробовала.
– Некоторые вещи нельзя изменить. Кроме того, ты и понятия не имеешь о моем прошлом или о моем будущем.
– Я знаю больше, чем ты думаешь.
Установилось тяжелое молчание. Он... попал в точку, подумала девушка. Никола наблюдала, как страх медленно пожирал счастье ее сестры, отравляя каждую частичку ее существования.
И всю жизнь, до того дня, когда она поселилась в больнице, у Лайлы было только это. Существование.
У нее всегда болел живот, аппетита не было. И Никола скатывалась по той же дорожке.
Лайла была истощена, казалось, даже ее кости усохли. Дайте Николе еще пару месяцев, и она дойдет до такого же состояния.
Волосы сестры потеряли блеск. Темные круги под глазами стали постоянными. Да, еще немного, и Никола станет собственной тенью.
– Где-то по пути ты потеряла последнюю надежду, – произнес Колдо, и в его голосе было что-то угрюмое, будто он и сам страдал от потери. – Но если ты меня послушаешь, если сделаешь то, что я скажу, твое тело и сердце окрепнут, и ты, наконец совершишь все то, чего так хотела.
– Ты что, доктор? – предположила она. – Откуда ты знаешь это? И что, по-твоему, можно сделать со мной такого, чего я уже не пыталась?
Игнорируя её вопрос, он произнёс:
– Selah[5], Никола.
И с этими словами он исчез: только что был здесь, и вот его уже нет.
Переводчики : Lenamart, marisha310191, natali1875, Tenacia, Kejlin
Редактор: grammarnazi
Глава 4
Полный решимости доказать Николе свою точку зрения, Колдо из больницы переместился в свой подземный дом в Вест Индиа Ки[6]. Место его величайшего позора.
Здесь он держал свою мать.
Небольшая скрытая пещера освещалась мягким зеленом светом, который излучало озеро чистейшей воды. Свежесть воздуха охватила его, буквально потрескивая жизненной энергией.
Как и в доме в Южной Африке, здесь не было ни мебели, ни гобеленов, ни украшений, ни удобств любого рода.
Впрочем, здесь все же была еда и вода, а также одеяло. Он хотел было обеспечить мать кроватью, но потом вспомнил, что она никогда не заботилась о нем подобным образом.
– Так-так, – произнесла она, – смотрите-ка кто вернулся.
И вот она. Корнелия. Ее имя означало "копье". Именно такой она и была. Острая и смертоносная, способная проколоть сердце человека и безразлично уйти, оставив медленно умирать.
Она сидела в углу клетки, в домотканом
Он не хотел, чтобы у Корнелии была возможность почиститься. Колдо желал, чтобы она узнала ощущение грязи, которую никогда нельзя будет вычистить.
Кожа ее побледнела, веснушки резко выделялись. Ее длинные волосы были сострижены и теперь едва достигали ушей. Пряди спутались и торчали в разные стороны.
Не он сотворил с ней это. Несколько недель назад мать была захвачена бандой демонов picг (похоть), утащивших ее в ад, в попытке заставить Колдо предать Захариила. Вместо этого он спас ее.
Воин понятия не имел, что еще с ней сотворили, – только то, что пытки действительно имели место. Она находилась при смерти, когда Колдо нашел ее, это было единственной причиной, почему Корнелия не боролась с ним во время лечения. И вот они здесь.
Она – полна ненависти, как и всегда.
Он – странно недовольный ситуацией.
С детства находясь под правлением отца, Колдо мечтал наказать ее гораздо худшими способами. Он все еще хотел этого, о, да.
Жажда мести всегда сжигала изнутри. Но он не мог. Он бы не стал. Позволил себе лишь мелочи, вроде отсутствия кровати и лишение надлежащей одежды, но ничего больше.
Колдо совсем не был похож на мать, и каждый день доказывал это. Он приходил сюда, боролся с желанием сделать что-то гадкое, а потом уходил.
Мудрые знают, что не стоит и приближаться к вратам своего искушения, но Колдо все никак не мог заставить себя остановиться.
– Здравствуй, Мать.
Женщина втянула воздух.
– Я должна была отрезать твой язык, когда у меня был шанс, – она бросила в него камешек. Тот отскочил от плеча и упал на пол.
– А еще утопить меня. Я знаю.
Корнелия нахмурилась, пряча в длинных ресницах фиалковые глаза, которые он так часто видел в своих кошмарах.
– Тогда я не была способна на насилие. Но твой отец... я ожидала от него большего. Он должен был сделать то, чего я не могла.
– О, не сомневайся, он пытался. – Много раз.
Колдо вспомнил тот день, когда Корнелия пролетела над лагерем отца и сбросила его. Ослабленный и изнуренный, боль от жесткого приземления мучила больше, чем рана от вырванных крыльев.
Огромный лысый мужчина с большим количеством мышц и шрамов, чем Колдо когда-либо видел, грузно подошел к нему. Откуда-то сверху крикнула Корнелия:
– Вот и твой сын, Нокс, да уничтожьте друг друга!
Нокс. Имя, которое означало ночь.
Через секунду Колдо потерял сознание, а очнулся на полу просторной палатки. Лысый мужчина нависал над ним, он широко ухмылялся и глаза его были так же черны, как и его имя.