Продается дом
Шрифт:
Арсений паркуется рядом с Вениным «Лексусом». От утреннего кофе и двух бутербродов с заветренной колбасой, урчит в животе. Морщась, Арсений ковыляет к подъезду. Вроде бы, давления нет, а все равно как-то «штормит». Набирает двадцать два, слышит искаженный плохим микрофоном голос Вени: «Заходи, Иваныч», и поднимается к нему.
Вентель – круглолицый, румяный, крепкий, с небольшим брюшком. Русые волосы аккуратно зачесаны на бок. Он широко улыбается, крепко жмет руку.
– Чайку, Иваныч? Или
– Нет, нет, только что завтракал.
– Тогда проходи, присаживайся. Я тут себе пока яичницу сварганю, если не возражаешь.
Веня возится возле холодильника.
– Ты рассказывай, я слушаю. Что за разговор?
– Деньги нужны.
– Это понятно. Они всем нужны, – оборачивается Вентель, подмигивает. – Сколько надо–то?
– Шестьсот пятьдесят.
– Сумма приличная. На кой тебе такие деньжищи, Арсений Иваныч?
– Потребительские нужды, – усмехается Арсений.
– Понял, вопросов больше нет.
– Я подумал – может домик мой в залог возьмешь? Ты ж без залога не дашь.
– Без залога не даю. Даже таким старым знакомым, как ты, Иваныч. Брат придет – и то не дам. Тут дружба отдельно, бизнес отдельно – сам понимаешь. Домик, говоришь?
– Ну да.
– Ох, товарищ учитель… Ты представляешь, сколько процентов с шести сотен-то платить придется? Самый минимум пять в месяц.
– Тысяч?
– Смеешься, Иваныч? Пять процентов. Это тридцатка в месяц. Где ж ты ее возьмешь? Да и твой дом, если продавать максимум пол-ляма потянет. А тут правила тоже строгие – как говорят в банках: не более половины стоимости заложенного имущества. То есть двести пятьдесят смогу дать. Процентов, конечно, уже меньше платить, но тебе ж еще четыреста где-то искать надо будет.
– Слушай, я вроде в интернете смотрел – такие дома, как мой и по миллиону продаются.
– Это ты где, на «Авито» смотришь? – смеется Веня. – Там кто во что горазд ценники назначают. Есть и по миллиону, и по два. А ты попробуй продай. Тем более, если уж до реализации дело доходит, нужно продавать быстро. Не буду ж я сидеть и год ждать, пока дом купят. Мне надо за месяц отбиться максимум. Поэтому пятьсот красная цена. Да и то – дом вещь такая… Спрос низкий. Кому тут особо в нашу глушь хочется ехать? Была б тачка, или хата в городе под залог – другой разговор.
Арсений кивает. Вентель рассуждает правильно.
– Без шансов, стало быть?
На сковороде шипит яичница. Теляев разводит руками:
– Прости, Иваныч. Похоже, что без вариантов. Я ж примерно представляю, куда тебе деньги нужны. Мой тебе совет. Забей. Не надо. Ты ж потом не выплатишь эту сумму. Если у кого-то и возьмешь, особенно из наших, – тебе потом конец будет. Подумай сто раз.
– Не могу забить, Вень. Никак не могу. И все уже обдумал. Ладно, спасибо, что выслушал.
Арсений встает, жмет на прощание руку Вентелю и выходит на лестничную площадку. Здесь силы его покидают окончательно, он прислоняется к стене и тихонько сползает на пол. И долго сидит, глядя в пустоту подъездного окошка.
Арсений возвращается домой. Включает свой старенький компьютер, тот надсадно жужжит, пиликает, через пару минут загружается. С экрана древнего ЭЛТ–монитора на Арсения смотрит красный спортивный «Мерседес». Это еще Витька заставку сделал. Давным-давно. Так и осталась.
Арсений открывает «Авито». Там у него даже есть личный кабинет – весной продавал резиновую лодку, пришлось завести. Объявление в раздел «Недвижимость». В одной из папок с фотографиями находит фотку дома. Сделана летом два года назад. Только обновил краску на стенах и ставнях. Стены темно-синие, ставни белые, дом увит плющом, из сада выглядывают две березки и рябина. Сейчас краска уже выцвела и местами облупилась, но надо же завлечь потенциального покупателя.
Долго думает над разделом «Описание». Наконец просто указывает: «Продается дом. СРОЧНО!». Ставит цену – шестьсот пятьдесят тысяч. Потом меняет на шестьсот семьдесят – нужно оставить запас для торга. Тянет указатель мыши к кнопке «Разместить». Сердце неприятно бухает где-то в горле. В этот момент Арсений понимает, что решение это было принято уже давно, оттого сейчас далось так легко. Все его потуги взять кредит, занять у старых знакомых и барыг, это лишь попытки оттянуть окончательное принятие неизбежного решения.
Кликает.
Всё.
Становится душно. Невыносимо душно. И хочется скорее уйти. Точно после размещения объявления, этот дом уже перестал быть его, а стал чьим-то. И находиться здесь не приятно. Арсений встает, не выключая компьютер, натягивает куртку, выходит во двор. Небо затянуто серым, тихо, только слышно где-то на соседней улице смеются дети. И одиноко кричит невидимая птица.
Арсений выходит за ворота, идет переулком, сворачивает к реке. Проход между двумя огородами зарос дурной крапивой почти в рост человека. После вчерашнего дождя еще сыро, кроссовки намокают. Арсений идет дальше, мимо полуразрушенной бани, заброшенного магазина, выбирается пригорком на ржавый мост. Стоит там минут пять, глотая холодный ветер и глядя, как прорывается сквозь трубы под насыпью-переездом темная речная вода. Потом идет вдоль берега. За насыпью берег обрывистый, дыбится круто, осыписто. Потом выпирает островком с криво растущими березами, а дальше сбегает в пологую низину. Здесь тропинка обрастает коноплей, чертополохом и конским щавелем. Сухие колючки липнут к брюкам.
Конец ознакомительного фрагмента.