Продана Миллиардеру

Ангелос Валерия

Я отвешиваю ей новый шлепок, принуждаю содрогнуться всем телом. Опять затихает. Подбирается. Терпит. Прямо кипит от ярости.

Черт, это совсем не та реакция, которую хочу из нее высечь.

Я медленно обвожу ягодицы ладонью. Аппетитная. Долбануться, сам поражаюсь, как удается держать похоть в узде.

Я бы ее покатал. Прямо сейчас. На полной скорости. Всадил бы до упора. Затрахал до отключки. До полного умопомрачения. Все в ней идеально. Не хватает только одного. Моего члена.

Она брыкается.

Ногами дергает. Потом опять на мой закостеневший хер натыкается и цепенеет. То вырывается, то притихает. Но не смиряется, не сдается ни на секунду.

Маленький воин. Боец. Восхищает. Мелкая дрянь. Каждым своим движением на колени меня отправляет.

– Будешь выполнять все, что скажу, – чеканю. – Если приказал на хрен убраться из клуба, то пулей домой летишь.

Ведьма. Откуда она такая взялась? Четкое наказание за все мои прошлые грехи.

– Всегда на связи, Бэмби, – прибавляю я и прохожусь пальцами по алым следам. – Вырубишь мобилу – выебу.

Девчонка вопит. Кулаками по ногам бьет. Выгибается вся.

А я быстро этот пыл остужаю. Новым шлепком награждаю. Раскрасневшиеся ягодицы сжимаю.

– Трахну, – повторяю. – Причем прямо там, где найду. Хоть посреди гребаной улицы, хоть прямо на танцполе. Плевать.

Застывает. В шок впадает.

Растрепанная. Взъерошенная. Как нашкодивший котенок. И при этом до одури соблазнительная. Охуительная.

Я вхожу во вкус. Шлепаю ее уже совсем иначе. Напрочь забываю про наказание, про гнев и ярость. Но не остываю. Закипаю.

– Давно пора заняться твоим поведением, – усмехаюсь. – Слишком уж норовистая. Кончай выпускать когти.

Я ласкаю ее задницу. Докрасна. Мну. Щипаю. Ставлю свои печати. Соскальзываю туда, где меня сейчас явно не ждут. Пока что.

Нет, я не трогаю Бэмби. Не касаюсь так, как хотел бы. Просто прохожусь пальцами по внутренней стороне бедер. Главное пропускаю. А девчонку простреливает от злости.

Ха. Уверен, она бы многое хотела сейчас сказать. Точно. Чего тяну? Пора дать ей такой шанс. Но сперва я должен ее попробовать. Если начал, иду до конца. Иначе слюной захлебнусь.

Я склоняюсь и прихватываю Бэмби за задницу. Зубами. Так бы и сожрал всю. Без остатка. На куски разодрал.

Ну а как тут вытерпеть? Разгоряченная. Красная вся. Нутро к ней тянется. На дыбы встает.

Я ее не только членом хочу. Мозгом. Духом. И от нее не одно лишь тело мне нужно. Гораздо больше. Брать буду до капли.

Я разворачиваю ее. Сдираю скотч. Рывком. Больно. Знаю. Но если медлить и тянуть хуже будет. Моя Бэмби пораженно моргает.

– Что? – скалюсь. – Хочешь добавки?

– Урод! – кричит она. – Ублюдок! Да чтоб ты… чтоб ты… Сволочь. Скотина, не смей меня трогать!

Я перестаю слушать. Все новые слова проносятся мимо. Трудно воспринимать фразы, когда залипаешь на то, как двигаются эти пухлые

губы. Охренительные. Охуительные. Наливаются краской, разбухают прямо у меня на глазах. Без скотча они выглядят как гребаный вызов. Блядская провокация.

Я подаюсь вперед. Это рефлекс. Порыв.

Бэмби вопит. Покруче сигнализации. Аж уши закладывает.

А я улыбаюсь. Тянусь к ней как последний дебил. Ну да. Устоять не вариант. Тут без шансов. Только сразу капитулировать. На хрен сдаваться.

Девчонка соскакивает с моих колен на пол. Теряет равновесие, ударяется задом. Поспешно отползает, яростно двигая ногами. Впивается зубами в клейкую ленту. Отчаянно пробует освободиться.

Шустрая. Не угнаться.

Наблюдаю за ней, вдруг замечаю оставшийся на лице след. Перегнул я. Перебрал. Явно. А как еще быть с воспитательными мерами?

По-хорошему же не понимает. Вежливо просил. Уговаривал ее домой отправиться. Сучка крутнулась. Мобилу вырубила и на танцпол двинула. Дальше вообще к бандитам на сходку завалилась. За ней контроль нужен. Жесткий. Тот дохляк не справляется. Укатил в командировку. Теперь там прохлаждается. Придурок. Бестолочь. Толку от него ноль.

Я поднимаюсь и направляюсь к Бэмби.

– Нет! Нет! Не смей! – голос срывает, закашливается. – Не трогай меня. Не приближайся. Чертов псих. Отвали. Убери свои грязные лапы. Клянусь, я отправлю тебя за решетку. Никакие деньги не помогут откупиться. Никаких миллиардов не хватит. Засажу до конца твоих дней. Я…

– Давай наоборот.

Она замолкает. Напрягается. Видимо, суть прикидывает.

– Я засаживаю тебе, – поясняю ей. – До конца твоих дней.

Девчонка цепенеет. А я пользуюсь секундным затишьем. Освобождаю ее руки и ноги от скотча.

– Ты только на моем члене вертишься, – прибавляю. – Все остальные херы под запретом. Подо мной выгибаешься. Течешь. Плавишься. Клянусь, я трахну тебя так, что будет как в первый раз. Про других забудешь.

Я сдираю ленту. Резко и до конца.

Бэмби визжит. Моей девочке больно.

Ладно, признаю. Я перестарался с этой фиксацией. Скрутил слишком сильно. Мог полегче обмотать. Без фанатизма. Но Бэмби сама виновата. Вырывалась. Подстегивала. Распаляла. Короче, нарывалась как всегда.

– Ты больше никогда меня не тронешь, – шипит она и подскакивает на ноги, отступает назад, лихорадочно оглядывается по сторонам.

Выход ищет.

А я смотрю на ее грудь и пальцы печет. Ладони огнем горят. Так тянет рвануть вперед. Поймать. Сдавить. Сжать. Десна сводит. Челюсти скрипят. Одержимое желание изнутри поднимается. Накрывает. Захлестывает. Затягивает.

Хер дымится. Жаждет разрядиться.

Девчонка мой взгляд чувствует. Застывает на месте. Дышит тяжело и шумно. Грудь ходуном ходит. Соски просвечивают под кружевом.