Продана Миллиардеру
Шрифт:
– Пошел вон, – бросаю холодно и складываю руки на груди, спокойно встречаю горящий адским пламенем взгляд и добавляю: – Ты мне никто.
– Уверена? – вопрос звучит обманчиво мягко, елейным тоном.
Огонь застывает за кромкой льда, которая мигом затуманивает глаза Волкова. Теперь мужчина кажется еще опаснее, чем когда открыто проявлял гнев. Его показное равнодушие реально напрягает, но меня не запугать.
– Да, – бросаю резко. – Убирайся из моего номера.
Он хищно прищуривается.
– А где твой женишок? – интересуется хрипло, последнее слово выделяет с особым презрением, произносит так, будто это грязное ругательство.
– Не твое дело.
– Ты выставила его за дверь, – усмехается. – Уже надоел. Черт, да он на тебя тоску нагоняет. По глазам вижу. Достал. Утомил. Тогда какого дьявола ты с ним? Из жалости?
– Замолчи, – раздраженно мотаю головой. – Я не стану ничего с тобой обсуждать. Хотя нет. Можем обсудить тебя самого.
– Валяй.
– Ты бесишь, – выпаливаю, поджав губы. – Просто доводишь до безумия своей наглостью и беспринципностью. Если бы ты хоть иногда меня слушал, то уже давно бы отстал раз и навсегда. Но тебе же без разницы. Есть только ты и твои личные желания. Захотел – беру. Вот твой единственный принцип. Девушки как товар, как экспонаты в коллекцию. Тебе безразличны чужие эмоции.
– Ошибаешься.
– Да ну? – издевательски выгибаю бровь. – Черт, да с тобой бесполезно разговаривать, и объяснять бесполезно.
– Я тебя слушаю, – заявляет Волков. – И слышу.
– Тогда почему бы тебе не уйти? – бросаю гневно. – Сколько раз нужно повторить?
– Ты же другого хочешь.
– Что? – невольно кривлюсь. – В смысле.
– Я покажу.
Волков выдает это практически касаясь моих губ, и только тут я осознаю, как близко он подошел. А я ничего не заметила, упустила момент. Отшатываюсь назад, но массивные ладони тут же опускаются на талию, возвращают меня обратно, притягивают вплотную, вбивают в железные мышцы.
– Не надо ничего показывать, – говорю твердо и упираюсь пальцами в широкую грудь, отчаянно пробую оттолкнуть, однако проще сдвинуть с места гору, чем справиться с этой грудой мускулов. – Пусти. Хватит! Отстань от меня.
Его полыхающий взгляд буквально впечатывается в мои губы, а потом вдруг поднимается выше. Глаза в глаза. До искр. Принуждая задрожать от дикого напряжения, вынуждая судорожно сглотнуть. Во рту мигом пересыхает, тело становится свинцовым.
Почему Волков так смотрит? Чего добивается?
Я ловлю себя на том, что не способна моргнуть, физически не выходит отвести глаза в сторону. Контакт разорвать не удается. Мы будто спаяны воедино.
Он нависает надо мной будто коршун. Накрывает тенью. Опаляет лицо раскаленным дыханием.
Я точно под гипнозом. Напрасно пытаюсь сбросить незримые оковы. Ощущение, словно тело оплетает паутина.
Нервный трепет нарастает. Дыхание сбивается. Мое сердце дает перебой. Теряюсь в пространстве. Реальность ускользает.
Я мотаю головой, развеивая тягучий дурман. А Волков впивается поцелуем в мое горло, проходится губами так, точно вспарывает кожу, оголяет нервы. Он касается жадно и голодно, будто живьем сожрать готов.
– Прекрати, – дергаюсь, стараюсь освободиться от жесткой хватки. – Не смей, не трогай меня. Не целуй!
Волков отстраняется, но только для того, чтобы снова посмотреть в мои глаза, прошить единственным взглядом насквозь.
– А я не трогаю, Лика, – заявляет хрипло. – Не целую. И не смею ни черта. Ты считай, что это блядская разминка.
Горячий рот впечатывается в мои ключицы, зубы прихватывают кожу, язык скользит, прочерчивая вену за веной, ловит бешеное биение пульса.
Кислород перекрыт напрочь.
Я пытаюсь закричать. Позвать на помощь. Кажется.
А Волков добивает окончательно. Он впивается в мою грудь. Через платье, через ткань нижнего белья. Но эта порывистая ласка ощущается настолько остро и мощно, будто перед ним я абсолютно обнажена. Он действует как обезумевшее животное. Оскаливается. Загоняет добычу. Раздирает мой самоконтроль в клочья.
Настоящий дьявол. Огонь и лед. Это все он. Берет в плен грубо и жестко, а после затапливает нежностью. Заставляет забыться, играет на контрастах.
Он покрывает поцелуями мои плечи, а после снова возвращается к груди. И каждое прикосновение ощущается точно клеймо, пылающая метка. Одежда никак ему не мешает. Вряд ли он вообще ее замечает.
От такого напора почва уходит из-под ног. Мир меркнет.
– Хватит, – задыхаюсь. – Хватит!
Я сама не представляю, как вырываюсь из раскаленного капкана. Сбрасываю мускулистые руки. Отталкиваю крепкое тело и вжимаюсь в стену.
– Прочь, – выпаливаю. – Убирайся.
– Заставь меня уйти, – бросает с кривой ухмылкой и шагает, опять сокращая расстояние до минимума. – Скажи, что ничего не чувствуешь. Скажи, что не хочешь меня.
– Не хочу! – срываюсь на истерику. – Уходи. Забудь обо мне навсегда.
Я опять ускользаю от него, направляясь в коридор, а Волков настигает в момент, хватает за руку.
– Лжешь, – говорит и проходится большим пальцем по запястью. – Я чувствую правду.
Звук открываемой двери заставляет нас обернуться будто по команде. Проход заслоняет массивная фигура.
– Дан, – глухо роняю я.
– Не помешал? – усмехается мой парень.
Данил в бешенстве.
Я никогда не видела его таким. Глаза пылают. Каждая черта лица заостряется. Тело напряжено до предела. Такое чувство, точно он из железа.
Черт, я просто не узнаю своего парня. Он преображается до неузнавания за пару мгновений. Всегда спокойный, уверенный, приветливый. Его же нельзя вывести из себя, развести на эмоции. Дан всегда отлично себя контролировал, сохранял спокойствие в критических ситуациях. А теперь больше смахивает на оголенный провод, от которого искры летят. Не подходи – убьет.
– Вечеринка в разгаре, – хрипло бросает Волков.
Я вырываю свою руку из горячего капкана его пальцев и отхожу на несколько шагов в сторону.