Продавец проклятых книг
Шрифт:
— Да, господин.
Продавец реликвий улыбнулся и ответил:
— Господин? Я не занимаю высокого места в церкви! Зови меня по имени и говори мне «ты».
Уберто успокоился и бросил взгляд на Гийома, который бесстрастно, но внимательно наблюдал за происходившим.
— Скажи мне, ты послушник? — спросил мальчика Игнасио.
— Нет, — вмешался Райнерио. — Он…
— Прошу вас, отец настоятель, дайте сказать мальчику!
— Я не монах и еще не послушник. Я новообращенный и готовлюсь в послушники, — ответил Уберто, удивляясь тому, что гость-торговец разговаривает с Райнерио бесцеремонно, как близкий человек. — Братья нашли меня, когда я был еще в пеленках. Здесь меня растят и учат.
На мгновение лицо Игнасио сделалось грустным, а потом приняло прежнее выражение — отрешенное и полное достоинства.
— Он отличный писарь, — добавил настоятель. — Я частенько даю ему переписать короткую рукопись или составить один документ из нескольких.
— Я помогаю как могу, — подтвердил Уберто. В его тоне было больше смущения, чем скромности. — Меня научили читать и писать на латыни. — Он немного помедлил и спросил у Игнасио: — Вы… ты много путешествовал?
Торговец кивнул, слегка поморщился при мысли о том, как же он невероятно устал за время своих странствий, и ответил:
— Да, я побывал во многих местах. Если хочешь, мы поговорим о них, но позже. Я остановлюсь здесь на несколько дней, если разрешит настоятель.
Райнерио изобразил отеческую доброту:
— Дорогой мой, как я уже писал вам в ответ на ваше письмо, мы рады вас принять. Отдохните в нашей гостинице, она рядом с церковью. А ужинать можете в трапезной вместе с нашей монашеской семьей. Сегодня же вечером приходите на ужин и садитесь за мой стол.
— Благодарю вас, отец настоятель. А сейчас я прошу у вас разрешения отнести мой сундук в комнату, которую вы нам выделите. Гийом тащил его сюда от самого парома, а сундук очень тяжелый.
Настоятель кивнул, прошел в противоположный конец прихожей и выглянул наружу, пытаясь отыскать кого-то.
— Хулько, ты здесь? — громогласно позвал он, стараясь что-то рассмотреть за очень плотной серой пеленой ливня.
В ответ на зов из дождя возникла странная сгорбленная фигура с вязанкой дров на плечах. Это, очевидно, и был Хулько. Сгибаясь и покачиваясь под тяжестью своей ноши, этот человек подошел к настоятелю. Похоже, ливень его совершенно не беспокоит. Работник не был монахом. Возможно, крепостной или один из тех «посаженных на землю», иначе говоря, имевших свою хижину с маленьким участком земли монастырских рабов, которым поручались хозяйственные работы в обители. Хулько пробормотал что-то неразборчивое на непонятном наречии.
Райнерио, явно недовольный тем, что должен лично отдавать приказы рабу, заговорил с Хулько, как дрессировщик с животным, которое приручает:
— Хорошо, сынок. Дрова оставь в покое. Положи их вон туда. Молодец! Возьми тачку и помоги господам, отвези этот сундук в гостиницу… Правильно, она в той стороне! И смотри не урони сундук. Молодец, иди с ними. — Он сменил выражение лица, снова повернулся к гостям и сказал: — Он грубый, но смирный. Идите за ним. Если вам больше ничего не нужно, жду вас совсем скоро в трапезной за ужином.
Оба спутника попрощались с Райнерио и Уберто и зашагали следом за Хулько. Работник продолжал горбиться даже без вязанки на плечах. Его пятки глубоко вдавливались в размокшую землю.
Дождь прекратился. Между облаками виднелось красное от заката небо, где кружилась стая пронзительно кричащих ласточек, и дул пропахший солью ветер.
Дойдя до гостиницы, Хулько повернулся к гостям, и последние лучи дневного света ярко осветили его нескладную фигуру. Из-под тряпичной шапки торчали вихры жестких волос и шишковатый нос. Жалкое зрелище дополняли грязная куртка и протертые на коленях штаны. «Домини иллюстриссими!» — пробормотал он. На латыни это значило «знаменитейшие господа». За обращением последовала чудовищная мешанина на разных языках, которая должна была означать: «Желают ли господа, чтобы я внес сундук внутрь?»
Увидев кивок, означавший «да», крепостной снял сундук с тачки и с трудом внес его в дом.
Монастырская гостиница была построена почти целиком из дерева, стены обтянуты камышовыми циновками. За стойкой у входа посетителей встретил человек в хлопчатобумажной куртке и с глазами как у совы — Джинезио, управляющий гостиницей. Он поздоровался с паломниками и сообщил, что настоятель приказал отвести им самое удобное помещение.
— Поднимитесь наверх, дверь в вашу комнату — третья справа, — сказал он, глуповато улыбнулся и указал рукой на лестницу на верхний этаж. — По всем вопросам обращайтесь ко мне. А пока счастливо оставаться!
Игнасио и Гийом сделали как сказал Джинезио. Поднявшись по ступеням, они оказались перед своей дверью. «Настоящая роскошь!» — подумал продавец реликвий. Он привык к общим спальням, где кровати отделялись одна от другой лишь занавесками.
Хулько остановился позади гостей. Он явно выбился из сил.
— Достаточно, спасибо, — сказал ему Игнасио и сопроводил слова кивком. — Возвращайся к своим делам.
Крепостной с большим удовольствием поставил сундук на пол, поклонился гостям и ушел прочь своей расхлябанной походкой.
Когда странники остались одни, Гийом спросил:
— Что мы будем делать теперь?
— Прежде всего спрячем сундук, — ответил продавец реликвий. — Потом пойдем на ужин. Нас ждут за столом у настоятеля.
— Не думаю, что я очень понравился твоему настоятелю, — заметил француз.
Игнасио улыбнулся:
— А тебе хотелось стать его другом?
Ответа не последовало. Этого он ожидал. Гийом — неразговорчивый человек.
Входя в комнату, Игнасио добавил:
— Не забудь, завтра ты должен отправиться в путь с рассветом. И проследи, чтобы никто не увидел, куда ты направился.
Глава 2
Монастырь Святой Марии у Моря стоял над самой лагуной, недалеко от берега Адриатического моря. Он выглядел не очень внушительно, но в солнечные дни величаво возвышался в центре гладкой равнины, которую окружали каналы и заболоченные топкие берега.
Здание монастыря было построено еще в первые десятилетия XI века. Расположенные в ряд маленькие окошки, казалось, с трудом втиснулись между камнями стены. Фасад был обращен на восток. С левой стороны, помимо скромной колокольни, виднелись лепившиеся одна к другой постройки — трапезная, кухня и спальный корпус. С противоположной стороны располагались конюшня и гостиница для путников. Большинство из них шли или ехали из Равенны в Венецию. Часто эти люди направлялись в святые места — в монастыри Германии или Франции или в Испанию, на Путь Святого Иакова, чтобы попасть в Сантьяго-де-Компостелу. Иные ехали на юг — в знаменитый храм Михаила Архангела на итальянском полуострове Гаргано.