Продавщица
Шрифт:
Обычные вечера проходят привычно попросту — за умащением тела лосьоном под разговоры с видимой киской, прерываемые восклицаниями, обращенными к предполагаемой кошке за диваном. Окажись рядом безгласный наблюдатель. Мирабель показалась бы ему счастливой девушкой, которая прихорашивается перед вылазкой в город. Но в действительности все эти занятия — лишь физические проявления ее неподвижности.
Сегодня, завершая вечер, Мирабель вслух желает спокойной ночи обеим кошкам и закрывает глаза. Рука щелкает выключателем лампы, и голова наполняется призраками. Теперь ее ум может витать среди любых пейзажей по своей прихоти, и начинается еженощный ритуал грез наяву. Вот она стоит у кромки тропической лагуны. Сзади к ней подходит мужчина, обвивает ее руками и, уткнувшись лицом в ее шею, шепчет:
Утро, сухой корм, выложенный накануне в корытце, исчез — еще одно проявление фантомной кошки. Мирабель, с заспанными глазами, все еще в полудреме, готовит завтрак и принимает свой «серзон».
«Серзон» — это божий дар, который освобождает ее от обездвиживающей депрессии, той, что в противном случае окутала бы ее и просочилась в тело, как ядовитый туман. Препарат отгоняет депрессию — впрочем, та всегда маячит где-то неподалеку. Вдобавок это уже третий осветлитель настроения, который Мирабель испробовала за энное количество лет. Первые два действовали, и действовали отлично какое-то время, а потом вдруг разлюбили ее. Всегда приходится нелегко, покуда новый препарат — а на первых порах его следует смешивать с прежним — не укоренится в мозгу и не пустит в ход свою таинственную химию.
Депрессия, с которой Мирабель сражается, — не новость, не симптом, который развился у молодой женщины, переехавшей на самостоятельное житье в Лос-Анджелес. Впервые депрессия легла на тетиву в Вермонте (там выросла Мирабель), лук выстрелил, и с тех пор стрела сопровождает ее повсюду. С помощью лекарства Мирабель, как правило, может обуздать депрессию, не допустить ее в свою повседневную жизнь. Бывают, однако, черные полосы, когда она не в состоянии встать с постели. Она до последнего использует все дни отсутствия по болезни, предусмотренные в ее «нимановском» контракте.
Невзирая на депрессию, Мирабель нравится думать, что она обладает юмором. При случае, она умеет отпускать шуточки и веселиться вовсю. В таком настроении, думает Мирабель, она становится центром внимания на вечеринках и междусобойчиках. На самом деле, во время этих приступов жизнерадостности она просто дотягивает до нормы. Но для Мирабель это настолько исключительные ощущения, что ей кажется, будто она выделяется. Сила на этих вечеринках остается за невротически энергичными женщинами, которые привлекают мужчин, жаждущих их укротить.
Мирабель привлекает мужчин иного склада. Они застенчивее, скупее на слова. Они долго приглядываются к ней, прежде чем подойти, и если находят в ней что-то привлекательное, это — простое что-тоу нее внутри.
Джереми
В свои двадцать шесть Джереми на два года младше Мирабель. Он вырос в разгильдяйской атмосфере лос-анджелесской средней школы, где чахнут все порывы и после которой в колледж прорываются немногие — благодаря энтузиазму и харизме отдельных преподавателей. Джереми не метил в колледж, а, следовательно, ему не грозило столкновение с новыми людьми и мыслями — в настоящий момент он трафаретит логотипы на усилительных колонках, — его жизнь после школы по тонкой льдистой корочке съехала под уклон, пошла вкось. Показательно, что он и Мирабель повстречались в прачечной-автомате, в самом негламурном месте для свиданий на свете. Первый контакт: «привет» для начала, небрежное «до скорого» на прощание, а Мирабель как стояла, так и стоит среди своего сырого белья и спортивных шортов.
У Джереми с Мирабель было два с половиной свидания. Половинка длилась вообще-то весь вечер, но все было в пару, и Мирабель никак не могла оценить полновесным баллом.
На первом свидании, состоявшем, главным образом, из скитаний по торговому центру, где Джереми все норовил дотронуться до ее зада тыльной стороной ладони, ей пришлось заплатить свою половину за ужин, а потом, когда она предложила все-таки зайти в кинотеатр, чья неоновая вывеска загипнотизировала Джереми, кавалер заставил ее саму заплатить и за билет. Мирабель была не по карману новая встреча на тех же условиях, а объяснить это ему было
Беседа за ужином тоже не заладилась — они напоминали старых супругов, которым уже почти нечего сказать друг другу. Проводив ее до дверей, он странным образом вывернул наизнанку процедуру свидания и оставил ей свой телефонный номер. Не исключено, что несмотря на жуткое первое свидание, она бы его все же поцеловала, но он явно не знал с какой стороны подойти. Тем не менее, у Джереми есть одно выдающееся качество — она ему нравится. А это качество делает человека бесконечно интересным в глазах нравящегося. И в конце их первого свидания, когда она уже переступила порог и ее рука захлопывала дверь, они успели обменяться непередаваемо пронзительными взглядами. Оказавшись же дома, она вместо того, чтобы навсегда затерять его номер в кармане своего пальто, рассеянно сунула его под телефон.
Через шесть дней после их первого свидания, которое сократило капиталы Мирабель на двадцать процентов, она опять сталкивается с Джереми в прачечной. Он машет ей рукой, показывает большой палец, а после смотрит, как она загружает одежду в машины. Подойти он как будто не в состоянии, но говорит достаточно громко, чтобы перекрыть кудахтанье дюжины стиральных машинок:
— Смотрела вчера матч?
Позже ошеломленная Мирабель узнает, что Джереми рассматривает это как их второе свидание. Данный факт всплывает, когда во время одного незадавшегося междусобойчика Джереми пытается прощупать «вторую базу» и ссылается на «правило третьего свидания». Никакими такими правилами Мирабель не проведешь, и она поясняет Джереми, что у нее в голове не укладывается, как встречу у стиральной машинки и любую другую встречу с поднятием больших пальцев можно считать свиданием.
И это, третье, свидание не обходится без проблем, ибо она предупредила Джереми, что не собирается за себя платить, и он ведет ее в кегельбан, где вынуждает платить за прокат спортивной обуви. Джереми объясняет, что кеды для боулинга — это предмет одежды и уж конечно не стоит надеяться, что он станет оплачивать то, в чем она явилась на свидание. Если бы его логический ум был применим к астрофизике, а не к прокату кедов, Джереми уже давно бы стал большой шишкой в НАСА.
Он таки раскошеливается на ужин и несколько игр, хотя и оплачивает все с помощью выстриженных из газеты купонов на скидки. В конце концов, Мирабель предлагает ему на случай будущих свиданий взять ее телефон и позвонить ей, чтобы они могли развлечься бесплатно. Мирабель понимает и не заостряет на этом внимание, что бесплатное времяпрепровождение подразумевает беседу. Сидение в темном кинозале решительно никакой беседы не требует, бесплатное же свидание, например, прогулка в вечерней сутолоке бульвара Голливуд, потребует комментариев, болтовни, наблюдательности, а то и остроумия. Она же опасается, что поскольку они обменялись едва ли парой десятков слов, эти бесплатные свидания обернутся кошмаром. И все-таки она не против с ним встречаться, пока не подвернется что-нибудь менее кошмарное.
Влечение Джереми к Мирабель проистекает и ее мимолетного сходства с девушкой которую он любил в пред-отроческие годы. Эта девушка — Олив Ойл, подружка мультяшного морячка Попая, от которой Джереми обмирал, разглядывая взятые взаймы допотопные дядюшкины комиксы. И впрямь сходство с Мирабель имеется, но только после того как на него укажут. Нельзя войдя в комнату, впервые увидеть Мирабель и подумать «Олив Ойл». Однако, как только идея предложена, на нее откликаешься долгим медленным «аааа… да». Длинное тонкое тело, темные маленькие глазки и маленький красный рот. И одевается она, как Олив Ойл, в одежду простого кроя, без всяких девчачьих рюшечек — и ведет она себя, как мисс Ойл, чуть развинченно. У Олив Ойл нет грудей, у Мирабель они есть, но ее поза, сведенные плечи, одежда, которая не подчеркивает ее изгибов, создают впечатление, что она плоская. Все это нисколько не умаляет ее привлекательности. Мирабель девушка привлекательная, просто она не самая первая, на кого падает взгляд, и не вторая. Но для Джереми самая потрясающая общая черта у нее и Олив Ойл — прозрачная кожа. Своей бледностью эта кожа напоминает кожу героини комиксов, которая на самом деле была просто кремовой незакрашенной бумагой.