Продажный ангел

Сказин Степан

Юлдуз встала со скамейки, как требовал этикет.

— Госпожа Аманбаева!.. — олимпийским божеством пророкотала судья. — Вы обвиняетесь в том, что занимались проституцией — а также и в мошенничестве с недвижимостью!..

У Юлдуз вспыхнули щеки. Ее состояние отрешенности улетучилось.

— Мошенничестве?.. Но…

Не обвинение в торговле собой выбило девушку из колеи.

Судья обратила на вопрос Юлдуз меньше внимания, чем на писк комара.

— Так-так, — куда-то в пустоту произнесла «жаба». — Рассмотрим

обвинение номер один. В зал суда вызывается свидетель Иванов.

«Тот самый. Капитан полиции», — поняла Юлдуз.

Скрипя сапогами, чуть сутулясь — в зал втекла знакомая девушке фигура. Сегодня капитан был в униформе. С золотыми звездочками на погонах.

— Капитан Иванов?..

— Я!.. — гаркнул полицейский судье в ответ.

— Что вам известно о незаконной деятельности подсудимой Аманбаевой?..

— Кхе-кхе!.. — капитан покашлял в кулак. — В апреле я задержал гражданку у нее на квартире. Там Аманбаева — как удалось установить — принимала мужчин, которым оказывала интим-услуги за деньги…

— Т. е., капитан, вы хотите сказать, что подсудимая практиковала проституцию?..

— Именно, ваша честь.

— И вы арестовали преступницу?..

— Эм… Нет… — замялся капитан. — Я только сделал обвиняемой строгое внушение

— Вот как?.. — у судьи полезли на лоб кустистые «совиные» брови. — И почему же, офицер?..

— Эм… Аманбаева разжалобила меня словами про больного мужа… Плюс к тому: я принял во внимание беременность девушки.

— Беременность?..

Глаза судьи и конвоиров притянулись у Юлдуз. Все будто только сейчас заметили выпирающий живот арестованной.

«Жаба» криво ухмыльнулась:

— Да-а. Пожалуй, и без доктора ясно: Аманбаева скоро родит.

Юлдуз закусила губу.

— Насколько известно полиции: больше Аманбаева проституцией не занималась, — уже без запинки отчеканил Иванов.

— Спасибо, капитан, — милостиво кивнула судья. — Вы свободны.

«Жаба» достала сложенный треугольником огромный белый платок и утерла крупные капли пота с багровой физиономии.

— Разберем обвинение номер два.

Взлетел и опустился молоток.

— Пусть заходит потерпевший.

«Потерпевший?!.»

У Юлдуз чуть мозг не потек из ушей. Она подумала: ее снова подводит знание русского языка. За всю жизнь девушка и улитки-то не раздавила.

Юлдуз не сразу узнала в вошедшем субъекте дядю Станислава. А когда узнала — чуть не схватилась за сердце.

— Вы?!.

Дядя даже не посмотрел в сторону Юлдуз. Шаркающей походкой прошел на середину зала.

— Уважаемый!.. — громко прозвучал голос судьи. — Что за претензии у вас к подсудимой?..

Дядя высморкался. Почесал за ухом. И «скорбно», скрипуче произнес:

— Мигрантка из Восточного Туркестана… девица с низкой социальной ответственностью Юлдуз Аманбаева… обманула меня. Оставила — я сказал бы — без крыши над головой… без причитающейся мне по закону жилплощади.

— Что?!.

Юлдуз затрепетала, как огонь на ветру. Она была поражена чудовищностью и абсурдностью клеветы.

— Да что вы такое говорите?!.

— Обвиняемая, молчать!.. — рявкнула судья. — Потерпевший, изложите все по порядку.

Дядя снова высморкался.

— Да, ваша честь… Докладываю. Осенью прошлого года проститутка-мигрантка Юлдуз Аманбаева заморочила голову моему несчастному недалекому племяннику и — преследуя свои корыстные цели –

вышла за бедного парня замуж… Аферистка заставила Станислава написать завещание. На ее имя, конечно… Племянник мой умер. Думаю: и тут не обошлось без стараний подсудимой. Квартира уплыла в руки алчной девицы…

— Почему вы считаете, что жилплощадь должна была отойти вам?.. — поинтересовалась «жаба».

— Я ближайший родственник Станислава. Стало быть — и прямой наследник… Я понимаю: лицо, указанное в завещании — в приоритете. Но… мой племянник написал свое завещание не по доброй воле. И — скорее всего — вообще был не в своем уме.

Юлдуз трясло. Она кусала губы. Впервые в жизни девушка испытывала химически чистую ненависть. Не будь решетки и конвоиров — Юлдуз прыгнула бы на дядю и выцарапала бы клеветнику глаза.

— Ложь!.. — не сдержалась девушка. — Наглая ложь!.. Как вы можете говорить такое про собственного племянника?!. Станислав — не был тряпкой или дурачком. Муж любил меня всем сердцем. Он написал это завещание, потому что сам так захотел. Чем вы докажете, что это не так?!.

— К порядку, подсудимая!. К порядку!.. — стукнула молотком «жаба». — Впрочем, потерпевший, ответьте на вопрос обвиняемой.

Дядя немного помолчал. Сделал шаг вперед. И с пафосом римлянина возгласил:

— Ваша честь. Мой добрый племянник не мог отвечать за свои действия — в том числе и за составление завещания — потому что… был психически не здоров. Тому есть подтверждение. После смерти матери, а затем после трагической гибели первой жены Станислав принимал антидепрессанты!.. Справку из диспансера я приложил к исковому заявлению. Профессионалы от психиатрии признали моего племянника больным. Иначе не назначили бы ему таблетки.

Дядя — не скрывая торжества — уставил горящий взгляд в лицо Юлдуз.

Девушка чуть не задохнулась от гнева и возмущения.

— Вы… вы… Да как вы смеете?!. Сказать такое про Стаса!.. Я необразованная девчонка из аула. Но даже я знаю: депрессия — не равно умственная неполноценность. Мой милый пил таблетки, чтобы ему не было грустно!.. Его мозг работал нормально. Лучше, чем у какого-нибудь профессора!..

От обиды Юлдуз взвыла раненной волчицей.

— Обвиняемая!.. — взревела «жаба» в мантии. — Держите себя в руках. Вы проявляете неуважение к суду. Говорите только с моего разрешения.