Продолжение праздника крови
Шрифт:
– Да, да. Я понимаю.
– Если ты продолжишь быть моей жертвой из года в год, жизненная энергия постепенно будет покидать тебя, и, как какое-то мерцание свечи, отдающей больше энергии, чем получающей, последний такой несчастный случай заберет твою жизнь, и тогда, Флора Баннерворт, ты можешь стать вампиром.
– О! Ужасно! Очень жутко!
– Если случайно или намеренно, малейшее сияние холодных лучей луны упадет на твои безжизненные останки, ты снова встанешь и будешь одной из нас, ужас для тебя и горе для окружающих.
– О! Я исчезну отсюда, – сказала
– Это хорошо. Сейчас я могу спокойно порассуждать с тобой. Еще несколько коротких месяцев и я начну чувствовать вялость смерти, ползущей по мне, и тогда в мозгах появится безумная страсть, которая, даже если ты будешь скрыта за тройными стальными дверьми, будет опять побуждать меня искать твою комнату, опять поймать тебя в мои объятия, опять высасывать из твоих вен средства к продолжению жизни, опять заставлять эту твою душу дрожать от ужаса.
– Мне не нужны стимулы, – сказала Флора с дрожью, – то, что ты уже рассказал, это меня и без того подгоняет.
– Ты убежишь из поместья Баннервортов?
– Да, да! – сказала Флора, – пусть будет так. Эти хоромы сейчас для меня омерзительны, потому что заставляют вспоминать сцены, происходившие в них. Я попрошу своих братьев, свою мать, всех уехать. И в каком-нибудь дальнем краю мы найдем безопасность и укрытие. Там мы научимся думать о тебе больше с жалостью, чем со злобой, больше с сожалением, чем с упреком, больше с удивлением, чем с ненавистью.
– Да будет так, – сказал вампир. И он сомкнул свои руки, выражая благодарность, что он смог сохранить спокойствие хотя бы одной, которая, вследствие его действий была в полном отчаянии. – Да будет так, и даже я буду надеяться, что эти чувства, которые побудили даже такое жалкое и такое изолированное существо как я постараться принести мир одному человеческому сердцу, будет оправдывать меня перед Небесами!
– Они будут, они будут, – сказала Флора.
– Ты так думаешь?
– Конечно, а я, в таком случае, буду молиться за тебя.
Вампир, по-видимому, был сильно тронут. И тогда он добавил:
– Флора, знаешь, это место было сценой катастрофы в летописи вашей семьи, которую страшно вспоминать.
– Да, – сказала Флора. – Я знаю на что ты намекаешь. Это всем известно, грустная тема для меня, с которой я не могу ничего поделать.
– Я не буду действовать на тебя удручающе этим. Твой отец здесь, на этом самом месте, исполнил тот отчаянный акт, который привел его не званного на суд Божий. Я очень сильно, дико удивляюсь таким вещам. Ты вознаградишь за то добро, которое я пытался сделать тебе?
– Я не знаю что ты имеешь в виду, – сказала Флора.
– Чтобы быть более точным, тогда, ты помнишь тот день, когда твой отец дышал в последний раз?
– Прекрасно помню, прекрасно помню.
– Ты видела его или разговаривала с ним недолго перед тем, как было совершен этот отчаянный акт?
– Нет. Он один закрылся на некоторое время в комнате.
– Ха! В какой комнате?
– В той, в которой я спала в ночь…
– Да, да, та, с портретом, тем говорящим портретом, глаза которого, кажется, просят предъявить пропуск любого вторженца как только он входит.
– В той.
– Был заперт там четыре часа! – добавил Варни задумчиво. – А оттуда он побрел в сад, где, в этом летнем домике, он сделал свое последнее дыхание?
– Это было так.
– Тогда, Флора, прежде чем я скажу тебе адью…
Едва были произнесены эти слова, как послышались быстрые, поспешные шаги, и позади Варни, у входа в этот летний домик, появился Генри Баннерворт.
– Сейчас, – закричал он, – месть! Сейчас, нечистое существо, пятно на поверхности земли, ужасная подделка человека, если рука смертного может что-то сделать против тебя, ты умрешь!
Пронзительный крик сорвался с губ Флоры и, бросаясь прочь от Варни, который отошел в сторону, она крепко прижалась к своему брату, который указывал мечом на вампира. Это был критический момент, и если Варни не покинул разум, ему следовало бы пасть ниц перед оружием Генри. Но в этот момент он прыгнул на лавку, с которой встала Флора, и в момент сильным ударом своего движущегося тела выбил хрупкую и гнилую доску в стене летнего домика. Еще до того как Генри смог освободиться от обьятий Флоры, Варни, вампир, убежал. Не было лучшего шанса поймать его, чем только что подвернувшийся удобный случай, похожий на тот, когда он был тщетно преследуем от поместья до леса, в лабиринтах которого был потерян.
Глава 3
Объяснение. – Совет Маршдела. – Намеченный отъезд и гнев адмирала.
Это предельно неожиданное движение Варни было внезапным и решительным. Генри думал, что после того как он закроет вход в летний дом, Варни, который причинил так много зла ему и его семье, будет лично с ним драться. И то, что Варни мог найти для себя другой выход, определенно не приходило ему в голову.
– Ради Христа, Флора, – сказал он, – отцепись от меня, сейчас нужно действовать.
– Но Генри, Генри, послушай меня.
– Позже, позже, дорогая Флора, я попытаюсь предпринять еще одну попытку поймать стремительно мчащегося Варни.
Он стряхнул ее, возможно не так грубо как нужно было, чтобы она отпустила свою хватку, но с выражением лица, которое ясно указывало, что он хочет освободиться. Затем он выпрыгнул через ту же дыру, откуда исчез Варни, прямо перед тем как Джордж и мистер Маршдел подбежали к двери летнего дома.
Было уже почти утро, так что поля были освещены слабым светом приближающегося дня, и когда Генри достиг места, с которого, он знал, открывался обширный вид, он остановился, и активно пробежался глазами по ландшафту с надеждой обнаружить след беглеца. Но следа не было, он не видел и не слышал сэра Френсиса Варни, тогда он повернулся, и громко позвал Джорджа присоединиться к нему. Подбежали брат и сопровождающий его Маршдел.