Продолжение следует, или Воронежские страдания

Незнанский Фридрих Евсеевич

В зал вошла компания чернокожих молодых людей, среди пятерых парней один был гораздо выше других, и с ними были две белые девушки — развязные и звонкоголосые, они сразу привлекли к себе внимание. Влад обернулся на шум, прикинул и, недовольно поморщившись, сказал приятелям:

— Из универа… — это он имел в виду Политехнический университет, который располагался на той стороне водохранилища, за мостом, а общежития их — здесь, неподалеку, в этом же районе. От автобусной остановки через парк наискосок бегают, так им гораздо ближе. — А телки у этих — ничего…

— Не понимаю… — с готовностью откликнулся младший, невысокий, щуплый и, вообще, самый невидный в компании — Дербаносов. Он хотел бы, подобно Владу, залихватски

повернуть свою бейсболку козырьком назад, но передумал, козырек скрывал все-таки здоровенный зеленовато-желтый фингал на правой щеке, который еще вчера был синим. Это его достал тот негр, которого по приказу Влада он лично два дня выслеживал. — Как они с этими черными свиньями рядом сидят? И жрут с ними! Противно же!

Третий в компании, Бугаев, по кличке Бык, — квадратный, узколобый парень — зло сплюнул на пол, но на всякий случай оглянулся, не заметил ли бармен: на хрен им его крик нужен, все-таки чисто здесь, официанты пиво разносят, как у приличных.

Бугаев лично не знал, вообще-то, как бывает у приличных, он в кино видел, на «видюшнике», но там в основном гульба шла в Штатах, другой коленкор, а в российских ресторанах он никогда не бывал, да и зачем?

— А чего понимать? — сказал он. — Те крупное бабло отстегивают — за учебу. У них же, блин, нефти — залейся, девать некуда, вот и едут… наших девок натягивать, блин… Генофонд типа портить, блин!

Влад поглядел на горячность Быка и усмехнулся:

— Это у арабов нефть. А у тех, про кого базаришь, только обезьяны на деревьях. Такие же, как они сами… Бананы жрут… Обидно.

Отчего ему стало обидно, Влад не сказал, потому что вдруг уставился на одного из негров, того, высокого, который сидел к нему боком и молча, можно сказать, мрачно, тянул свое пиво. Не надо было напрягаться, чтобы узнать его, хотя все черные в глазах Влада были одинаковыми, различий между ними он не видел. Но этого, даже и без напряга, он узнал. Ну, конечно, вот же из-за него-то и весь сыр-бор. Правда, формальной причиной являлась вон та девка, длинноногая блондинка, которую они зовут «Настья». Может, и студентка, но все равно сука и шлюха, раз с чернотой гуляет.

Ну, Носяра! Это ж его ошибка! Примчался, кричит: идет и, что характерно, один!.. Выследил, наконец! Ну, ладно, ошибся, бывает, не того замочили. Разницы-то особой нет. Они, эти негры, азиаты всякие косоглазые и прочая сволота, уже начинают понимать, что тут им не Черная Африка и не Вьетнам какой-нибудь, по одному не ходят, боятся. И правильно делают, только это им мало помогает. Били их русские патриоты и будут бить!

Влад договорился с шефом, что они, как бы защищая, смешно сказать, якобы честь русской б… примерно накажут этого черного, а в назидание наклеят на дверях универа, где этих учится тьма, листовки, типа: «Черные! Руки прочь от русских девчонок! Девчонки, позор вам! Мы — за возрождение святой России!» И было бы очень наглядно, да только Нос, козел, перепутал этого негритоса с другим, правда, очень похожим на него. Ну спутали, подумаешь, большое дело, так шеф через Лешу-бармена передал, чтоб Влад не рыпался, никуда не ходил, пацанов от себя не отпускал, а сидел и ждал звонка от него. И никаких лозунгов, что тоже обидно…

Бык сидел спиной к той компании, а оборачиваться и привлекать к себе внимание Влад ему запретил. И тогда он сказал:

— Нос, поменяйся с Быком местами, — и когда парни пересели, показал Быку: — Видишь вон того, рослого?

— Ну… — почти промычал Бык.

— Гну, твою мать, — тихо выругался Влад. — Вот он и есть тот, кого мы должны были приделать. А Нос нам кого подсунул? Сам — козел, а шеф теперь с меня шкуру спускать собирается. Сидите тут и никуда не рыпайтесь! Сосите пиво и помалкивайте, ждите команды, а Колун придет, пусть тоже ждет…

Нос захотел возразить, но под жестким взглядом Влада как бы сдулся. И в этот момент

Влад увидел, что ему кивнул бармен. Он тут же поднялся и ушел за стойку, внутрь помещения блока питания.

Его друзья продолжали с отвращением наблюдать, как наши русские телки внаглую лезли к тем чернокожим, которые на них и внимания-то не обращали, так, снисходительно посмеивались, похлопывали по плечам, что-то шептали на ушко, от чего телки вздрагивали и заливались хохотом, то есть вели себя в высшей степени неприлично. Вот бы самое время напомнить им про честь, блин, русского человека, об которого все эти, приезжие, вытирают свои грязные ноги… Противно!.. Но Влад не велел дергаться, а он — начальник.

А «начальник» между тем, держа в руке протянутый ему барменом Лехой мобильник, прошел через все подсобное помещение пивного кафе-бара и оказался в служебном дворе, заставленном пустыми контейнерами, ящиками, бочками и картонными коробками — в связанных пачках. Огляделся — никого, и тогда только поднес трубку к уху.

— Я слушаю, Василь Савельич… — обиженным, глухим голосом сказал он, хотя только что говорил с приятелями уверенно и раскованно.

— Плохо, вижу, ты слушаешь меня, парень. Так плохо, — резко и сердито перебил его собеседник, — что я начинаю в тебе сомневаться! А что, скажи честно, может, ты поступаешь так нарочно, чтобы вызвать однозначную негативную реакцию правоохранительных органов? Ты как та падла, специально вызываешь огонь на себя, чтобы загубить все наше дело? То, которому лучшие люди, настоящие борцы, не в пример некоторым, отдали свои молодые годы и силы? Я спрашиваю, кто тебе приказал мочить ту обезьяну?! Ты знаешь… что теперь будет? Ты соображал своей тупой башкой, что творил?! Ну, чего молчишь?!.. Ты хоть телевизор смотришь по утрам?!..

— Откуда? Когда мне?! А вы слова сказать не даете… — совсем уже охрип от волнения Влад. — Я и не собираюсь защищаться. Я объясню, — заторопился он, — у нас все было четко, а тут прибежал Нос…

— Заткнись! — заорал как сумасшедший Василий Савельевич. — Нет, ну надо ж?! Он мне еще и объяснять собирается! Тимуровец!.. Да мне к… все твои объяснения! Немедленно спрячь своих козлов, а сам — марш ко мне! И оденься… как нормальный мужик! Все!

«Разговор» закончился. Владислав Гундорин — непререкаемый авторитет среди своих пацанов, так он называл небольшую, но свою собственную команду скинов, или скинхедов, как они сами себя величали, — был несколько оглушен, чего скрывать, таким обвалом разнузданного и грубого мата, обрушившегося только что на его голову. А ведь ждал разговора, будучи абсолютно уверенным, что все им было сделано правильно и согласно общей линии организации «Освобождение России», членом которой он с гордостью себя именовал. И вдруг — такой неприятный прокол…

Да не своевольничал он, не лез на рожон, не подставлял зря пацанов, а четко выполнял — шаг за шагом — продуманный организаторами, в том числе и самим же Василием Денягиным, как-никак помощником депутата Воронежского законодательного собрания, план акции, которая должна была всем черным в очередной раз показать, кто в доме хозяин. А то вовсе уже озверели, русских эта иностранная шалупонь давно за людей не считает, ходят, понимаешь, по всему городу, по всей России, как господа какие, вставными зубами из блин… дамета посверкивают из всех телевизоров, насмехаясь над русскими. Вот и досмеялся один! Так оно и было запланировано… Нет, не мочить, а научить, чтоб запомнил, да кто ж угадал бы, что тот сам, первый, драться кинется? Охренел — против четверых! Ну и нарвался: Колун, то есть Пашка Колтунов, в таких случаях — не промах, чисто вставил перо. И ушли, следов не оставили. Так что, какие вопросы? И почему — подставили? И кого?! Нет, туфту лепит Василий Савельевич, никому ничего неизвестно, а этих черных все равно в городе не убавилось, одним больше, одним меньше… никакой разницы.