Проект 14

Ильичев Евгений

Пока молодой репортер наслаждался своим кофе, объявили посадку на рейс Москва-Берн. Алексей попросил счет, расплатился и спокойным шагом отправился на посадку. Перелёт не был долгим, но все же Алексей надеялся на трехчасовой сон. Перед ответственным заданием в Берне, нужно было поднакопить сил. Он не мог подвести журнал и уж тем более своего редактора.

Глава 3

В 8-30 утра, из Берна выехал серебристый Фольксваген поло и направился в сторону аэропорта близ Бельпа. Молодой ученый, Роберт Бойль, спешил встретить русскую девочку. Он отобрал её из множества кандидатов со всего мира. После заявления в прессе, вызвавшего море споров и вопросов, на его электронную почту свалилась целая гора писем с просьбой о помощи. Описывались самые различные патологии, связанные со зрением и слухом. Отчаявшиеся люди пытались зацепиться даже за самый призрачный шанс на излечение. Многие описанные патологии на сто процентов подходили для проведения эксперимента, но, на первом этапе, выбрать требовалось лишь троих. Выпускник Университета Париж Декарт, Роберт Бойль

вот уже три года работал над созданием рабочего прототипа своей дипломной работы. Суть работы молодого ученого заключалась в том, чтобы воздействовать на поврежденную ДНК лабораторной мыши. В организм животного внедрялся вирус, содержащий определенный набор нуклеиновых кислот, которые были способны исправить поврежденную ДНК. После таких манипуляций стало ясно, что слепые от рождения животные начинали реагировать на световые раздражители. А в некоторых случаях, могли ориентироваться в пространстве, используя только орган зрения, поскольку предварительно лишались остальных чувств, таких, как осязание и обоняние. Эти бесспорные успехи были замечены в Европе и у перспективного ученого появились покровители и меценаты. На его исследования выделялись немалые деньги, но в итоге Бойль пришел к выводу, что одной генной инженерии для решения проблемы врожденной слепоты мало. Внедренный вирус действительно исправлял поврежденную ДНК у больных животных, но этого не было достаточно для полного восстановления утерянной функции. Роберт принялся усердно изучать анатомию и гистологию центральной нервной системы, ночи напролет проводил опыты с регенерацией и репарацией мозговых структур. И, надо признаться, добился немалых успехов. Его команда молодых ученых научилась воссоздавать нервные волокна, утраченные поврежденными нервными клетками. По новым нервным отросткам от нейрона даже бежала информация, но проблема заключалась в том, что эта информация должна была передаваться от нейрона к нейрону посредствам синапсов, а воссоздать такие тонкие структуры, как синапсы, группе молодых ученых никак не удавалось.

Казалось, что исследования зашли в тупик. Появилась возможность воссоздавать нервные волокна, но использовать на практике это достижение было не возможно. Лаборатория Бойля работала практически без выходных, инвесторы требовали конкретных результатов, угрожая свернуть финансирование. Но результатов способных окупить вложенные средства не было. И Бойль начал терять источники финансирования. Один за другим от его программы отказывались ведущие институты Европы и Америки. Частные спонсоры так же прекращали вливания. Трехлетняя работа перспективного ученого летела в пропасть. Мечты о научном прорыве таяли на глазах вместе с бюджетом группы. Пришлось отказаться от аренды высокотехнологического оборудования. Так же группе пришлось проститься с доброй половиной сотрудников, которые работали в лабораториях, ведь любой труд нужно оплачивать, а денег катастрофически не хватало. Дошло до того, что горстке ученых во главе с Бойлем пришлось отказаться от прекрасной лаборатории в центре Парижа и вернуться на родину Роберта в Берн, где у его родителей была небольшая частная клиника.

И именно в тот момент, когда средства практически иссякли, и Роберт собирался распускать остатки группы, ему в голову пришла одна маленькая, мысль. Если они не могут воссоздать работу центральной нервной системы, то можно попробовать перенести функцию поврежденных участков мозга на те участки, которые не используются в повседневной жизни. Группа подхватила эту хрупкую идею. Началась кропотливая работа по созданию прибора, который мог бы активировать нужные центры коры головного мозга так, чтобы они были идентичны поврежденным. Затем, в эти участки вживляли вирус с недостающей генетической информацией, и он достраивал геном новых участков мозга. Получался, своего рода, дополнительный центр зрения или обоняния. Оставалось только направить импульс от зрительных или обонятельных нервов с поврежденных участков на вновь созданные. Этим собирался заняться его отец – ведущий нейрохирург Берна. Работа закипела с новой силой и, спустя полгода, были получены первые результаты. Исследования на мышах показали восстановление функций зрения до шестидесяти пяти процентов. На собаках эксперимент дал еще более высокие результаты. И группа вплотную подошла к испытаниям методики на людях. В течение трех месяцев были оформлены все, необходимые для этого, документы и начался поиск кандидатов. Результаты исследований Роберт разместил в прессе, и в течение месяца на статью откликнулись сотни добровольцев и энтузиастов. От желающих первыми опробовать передовую методику не было отбоя. Из сотен кандидатов предстояло выбрать троих с подходящей патологией. Метод Бойля не позволял избавляться от слепоты, если последняя была вызвана не расстройствами мозга, а какими – либо другими факторами. Роберт лично изучал анкеты, присылаемые ему из разных уголков планеты. И через некоторое время выбрал троих кандидатов. Первой была четырнадцатилетняя девочка из России. Второй кандидат прислал свои данные из Канады. А третьим кандидатом оказался его соотечественник из Вены. Всем, троим, были высланы приглашения в Берн. Специально для участников эксперимента в клинике отца Роберт устроил импровизированный отель, где добровольцы могли пребывать в течение длительного времени. Там же в клинике планировалось проводить операции.

И вот настал тот знаменательный день, когда отобранные пациенты прилетали в Берн. Русскую девочку и её опекуна Роберт вызвался встретить лично, остальных участников эксперимента должны были встретить его коллеги. Серебристый Фольксваген

без приключений добрался до аэропорта и припарковался на стоянке. Роберт вбежал в зал прилета за десять минут до посадки самолёта из Москвы. Взглянув на часы и убедившись, что прибыл вовремя, он достал табличку с названием своей клиники и стал ждать гостей.

Глава 4

Кристина изо всех сил сжала подлокотники кресла. Самолёт, в очередной раз, угодил в воздушную яму и резко снизился. У девочки тут же зашумело в голове. Резкая боль в ушах врезалась в сознание. Ее вестибулярный аппарат сопротивлялся перегрузкам как мог. В голове стоял гул, уши закладывало, и Кристина постоянно дула в нос, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения. Кроме того девочку сильно мутило на протяжении всего перелета. Стюард регулярно снабжал молодую пассажирку леденцами и справлялся о ее самочувствии у тети Наташи.

Наконец, поступил сигнал от командира экипажа о том, что нужно пристегнуть ремни безопасности. Самолёт начал снижаться и заходить на посадку. Кристина побледнела и покрылась холодным потом. Костяшки пальцев побелели, и, казалось, девочка сейчас вырвет с корнем подлокотники кресла. Тетя Наташа положила свою руку на холодную руку Кристины и попыталась успокоить ее, но все было тщетно. Девочка ничего не слышала и не отвечала на вопросы, страх сковал ее волю и парализовал тело – такой реакции от ребенка никто не ожидал. Учительница за время полета не раз пожалела о том, что настояла на этой поездке.

Двигатели Боинга напряженно засвистели, и самолет чувствительно коснулся полосы. Торможение вызвало у Кристины очередной приступ тошноты, но, к счастью, все мучения девочки на этом завершились. Самолет медленно подкатили к терминалу, и экипаж по громкой связи попрощался с пассажирами. Кристина еще минут пять сидела неподвижно. Все пассажиры покинули салон самолета, и стюард вежливо поинтересовался у женщины, сопровождающей юную девушку, чем он может быть полезен. Кристина, за весь полет не проронившая ни слова, медленно повернула голову к стюарду и спокойным тоном поблагодарила его. У Натальи Ивановны тут же отлегло от сердца. Девочка справилась с этим испытанием и быстро пришла в норму. Они медленно встали, взяли свою ручную кладь и направились в терминал.

В зале прилета Наталья Ивановна увидела молодого человека с табличкой, на которой красовалась надпись «Хоуп». Это название клиники, в которой Кристине предстояло провести следующие три месяца. Гости подошли к молодому человеку и тот заговорил первым:

– Приветствую Вас в Международном аэропорту города Бельп! – На чистом английском произнес Роберт. – Я рад видеть Вас, юная мисс Кристина и Вас мадам Наталья. Как Вы добрались?

– Здравствуйте Роберт, – ответила на приветствие тетя Наташа, – спасибо, перелет оказался трудным испытанием для Кристины. – Наталье Ивановне раньше не приходилось беседовать с иностранцами, и ее английский звучал несколько академически, но Роберт прекрасно понял гостью из России и обрадовался тому, что не будет проблем с языковым барьером.

– Предлагаю, не терять времени и отправиться в Берн. Моя машина на стоянке. – Роберт взял большой чемодан и жестом пригласил гостей к выходу. Наталья Ивановна взяла Кристину за руку и направилась за приятным молодым человеком. Доктор Бойль показался ей немного взволнованным, хотя, по сути, волноваться нужно было скорее им, а не ему. Все трое вышли из здания аэропорта и сели в припаркованный неподалеку автомобиль. В дороге Кристина уснула на плече у тети Наташи. Ученый не стал завязывать беседу с гостьей из России, ему не хотелось будить, уставшую с дороги, пациентку. Пусть отдохнет, – подумал он, – должно быть из-за слепоты её сенсорика развита гораздо сильнее, нежели у зрячих людей, не удивительно, что её вестибулярный аппарат так бурно отреагировал на изменение давления в полёте.

Так, в полной тишине, они добрались до места. Здание клиники располагалось на окраине Берна, в тихом районе под названием Ленггассе-Фельсенау. Фольксваген въехал на территорию старинного поместья окруженного высоким каменным забором.

Семейная клиника «Хоуп» была основана отцом Роберта Эдвардом Бойлем в конце восьмидесятых. Изначально это был небольшой офтальмологический кабинет, в родовом поместье Бойлей, в котором помимо Эдварда Бойля трудилась его жена Марта, медсестра по образованию, и друг семьи Карлос Морено – родом из Севильи – студенческий друг Эдварда. Втроем они успешно занимались медицинской деятельностью и мало-помалу расширяли клинику. Они проходили курсы повышения квалификации в лучших институтах Европы. Осваивали новейшие методики лечения и никогда не скупились на приобретение новейших диагностических приборов. За тридцать лет существования клиника разрослась настолько, что пришлось занять практически все помещения поместья. Верхний этаж был отпущен под диагностические кабинеты. На втором этаже находились две операционные комнаты, стерилизационные и предоперационные помещения. Первый этаж был полностью отведен под палаты. Хотя назвать их палатами не поворачивался язык. Жена Эдварда, Марта позаботилась о том, чтобы пациенты в их клинике не нуждались ни в чем и чувствовали себя как дома. В каждой палате царили чистота, порядок и домашний уют. Они состояли из двух блоков, спального и кухонного. Также в каждой палате была своя ванная комната и маленькая перевязочная. За чистотой в помещениях следили горничные, а весь штат сотрудников клиники включал более пятнадцати человек. Помимо Эдварда и Карлоса в клинике трудилось ещё три высококвалифицированных хирурга, два анестезиолога, реаниматолог и два офтальмолога. Им ассистировали три операционных медицинских сестры и еще три поддерживали чистоту и порядок во всех помещениях клиники.