Проект 'АЛЬФА К-2'
Шрифт:
Дверь открыл высокий парень в джинсах, измазанных штукатуркой. Он не удивился.
– А-а-а, свободные охотники. Десять килограммов макулатуры на алтарь славы родимой школы?
– Восемнадцать, - буркнул Никола. Он был начисто лишен чувства юмора и воспринимал все слишком буквально.
– Что "восемнадцать"?
– не понял парень.
Виктор вежливо пояснил:
– Он хочет сказать: восемнадцать килограммов. Ну, на "алтарь".
– Но, но, джентльмены! Жадность украшает, конечно. Но нельзя же все сразу.
– И, переходя на деловой тон, парень добавляет: - Нет, восемнадцати
Глаза Николы сверкнули. Он подтолкнул Виктора локтем. Удача! Вслед за парнем ребята вошли в свежеоклеенную комнату, на полу которой лежала груда сорванных обоев и старых газет в потеках известки и мела. Вся эта груда прикрывала солидную кучу мусора: штукатурки, кирпичного щебня от старой печки и прочего хлама. Парень царственно протянул руку.
– Десять ведер штукатурки во двор, и сокровища старика Кидда - ваши.
Не сговариваясь, мальчишки дружно повернули к выходу.
– Зря, ковбои. Пожалеете. Во-первых, конец года. Мертвый сезон. А во-вторых, обои - высший класс: тяжеленные, с клеем, со штукатуркой. Килограммов пятнадцать верных.
Он прекрасно представлял себе мальчишечью психологию и бил наверняка. Первым сдался Никола. Он молча повернулся и, нагнувшись, стал набивать мусором ведро. За ним возвратился Виктор. Парень деятельно помогал. Угольным совком подбирал штукатурку, насыпал в ведра; балагурил. Потом, похлопав ребят по спинам, проводил до лестницы.
– Счастливо, флибустьеры!
Внизу, на площадке первого этажа, возле самых дверей жилконторы Виктор поскользнулся и едва не вывалил содержимое своего ведра на площадку. Он принялся было собирать рассыпанное и вдруг выпрямился. На двери жилконторы висела табличка. Обыкновенная.
И эта обыкновенная табличка породила великолепную идею.
Жилконтора № 34 часы приема граждан:
Управхоз - 11.00 - 12.30.
Гл.инженер - 13.30 - 13.00.
Паспортистка - 9.00-11.00 и 18.00-19.30.
Виктор повернулся. За его спиной, держа обеими руками нагруженное доверху ведро, стоял Никола. За спиной Николы - пустая лестница. Было около четырех часов. Время, когда рабочий люд только начинает поглядывать на циферблаты, а хозяйки полным ходом колдуют у газовых плит, подгоняя обед. Все заняты. Витька подмигнул. Никола понял... Тихо-тихо высыпал свое ведро у порога жилконторы и подождал товарища.
Следующий рейс прошел не менее успешно. Куча росла. Третья пара ведер, четвертая и пятая опорожнены с тем же успехом. Парень в джинсах аккуратно увязал обои в один пакет и спрятал в мешок.
– Прошу, кабальерос. Заработанное всегда лучше поданного из милости. Грядите с миром...
Его глаза смеялись.
ПРАВИЛЬНАЯ ДЕВОЧКА И РЫЖИЙ КОТ СТАРУХИ ИВАНИХИНОЙ
– Вообще-то нехорошо. Как ты думаешь, влетит ему? А?
Никола тащил мешок не оглядываясь. Ему были чужды сомнения.
– Ничего, пускай не эксплуатирует маленьких. Тоже, акула капитализма нашлась.
Теперь они ходили на промысел по одиночке. Оставляли мешок во дворе, скрыв его от бдительных дворничьих глаз, и ныряли в подъезды. После долгого блуждания в недрах большого серого дома, когда Никола начал уже сердиться, Виктору повезло. Он вышел улыбаясь, гордо прижимая к груди громадную кипу пожелтевших газет, старых журналов и просто исписанной бумаги.
– Видел? Килограммов пять...
– А ты бы еще подольше ходил.
– Да, думаешь, легко было? Все нет, нет, а потом...
– Он тщательно уминал добычу в мешок, раскрытый Николой.
– Потом мне дверь такая "правильная" девочка открывает, вроде Гюль нашей пополам с Валеркой: "Мальчик, - говорит, нам самим собирать нужно. Конечно, у нас лентяев нет и мы уже выполнили норму. Но я коплю на будущий год". Видал жилу? Ну, я хотел ей за "лентяев" дать...
Витька заторопился, заметив, что при этих словах Никола нахмурился.
– Да нет, ты не подумай, ясно - девчонка. Я потому сразу и решил на дипломатию перейти. Вежливо так говорю, даже кланяюсь: "Извините, дескать, сударыня, не по адресу попал. У таких "запасливых" снега зимой не выпросишь. Зато на сборе, наверное, больше всех кричите: "Мы, мы помогать друг другу обязаны". И поворачиваюсь, вроде уходить. Она, конечно: "Стой, - говорит, это почему ты так считаешь, что снега?.. А ну подожди". Я, понятно, жду, я не гордый. И вот она притаскивает две кипы. Одна приготовлена совсем, даже перевязана. А другую, видать, только что нагребла. "Вот, - говорит, - бери все, мне ни капельки не жалко". Ну я, конечно, взял... Здорово, а?..
– Трепло ты, Витька. Любишь поговорить.
Виктор надулся. Он считал, что такой подвиг заслуживал похвалы, но дождаться этого от Николы...
– Ладно, в общем-то, ты, конечно, молодец. Смотри, какой мешок теперь тяжелый.
Ох и хитрый парень этот Никола! Сам молчит, а сам хитрый, как змий. Повеселевшие ребята бегали теперь по этажам уже больше из спортивного интереса. План был наверняка выполнен. И, как всегда бывает в таких случаях, начали сыпаться удачи. В том же доме, в другом только подъезде, они без особого труда "раскололи" чью-то бабушку на великолепную коробку из-под телевизора. А потом добрая женщина с ребенком надавала им массу мелких, смятых, исписанных бумажек. В квартире "профессора", так Никола назвал высокого старика с седыми усами, удалось подцепить сетку с бумажным мусором, приготовленную для дворника.
Умяв трофеи, Никола с размаху сел на мешок, похожий на горб пообедавшего верблюда.
– Знаешь, хватит. Всего не соберешь.
– Но ведь еще есть место?
– Ну и что, а в наш дом зайти надо?
Но в собственном доме бумаги не оказалось. Тогда возле старого каретника Никола поймал кота. И для веса его тоже сунули в просторный мешок. Но кот попался вредный. Он не хотел тихо служить делу славы шестого "а" и орал, как пароходная сирена. Старуха Иванихина, хозяйка кота, жившая на первом этаже, вылетела как метеор.
– Это что еще за...
Впрочем, эта история к сути повествования не относится. Кота пришлось освободить. А когда, записав в толстую тетрадь домовых происшествий фамилии и пообещав вызвать родителей, управхоз отпустил мальчишек, времени оставалось только на то, чтобы прямым ходом бежать в школу.
МЫ ИГРАЛИ...
В классе на полу грудой лежала макулатура. Вокруг нее прыгал голодный и потому злющий председатель совета отряда Валерка Шустов с записной книжечкой в руках. Завидев приятелей, он закричал: